Форум » Анжелика, маркиза ангелов » А в остальном, прекрасная маркиза... » Ответить

А в остальном, прекрасная маркиза...

Olga: Как и обещала, помещаю на форуме статью А. Зверева «А в остальном , прекрасная маркиза...» из «Литературного обозрения», чтобы все могли с ней ознакомиться. Pink Panther, большое спасибо за ссылку. Итак, А. ЗВЕРЕВ А В ОСТАЛЬНОМ, ПРЕКРАСНАЯ МАРКИЗА… литературный фельетон

Ответов - 33, стр: 1 2 3 All

Olga: Не будем вдаваться в подробности относительно того, каким образом автору настоящих заметок удалось раздобыть второй том «Анжелики». Автор чистосердечно признается, что никогда бы его не достал, не будь у него приятельницы в одном книжном магазине. Прочитав через некоторое время в газетах (см. «Советскую культуру» от 26 июня с. г.), что некоторые экспансивные люди грозят прямо-таки наложить на себя руки, если их книжную коллекцию не украсит повесть о канадских приключениях графини де Пейрак, автор был вынужден с суровой прямотой оценить нравственный аспект своего поведения. Он со стыдом вспомнил, как дождливым апрельским деньком он развернул только что полученный в магазине сверток и обнаружил внутри пухлую серенькую книжку, на переплете которой стояло: Анн и Серж Голон. Анжелика в Новом Свете. Ему еще более стыдно оттого, что обладание бесценным произведением уже принесло автору кое-какие выгоды сугубо материального характера. В частности, он имел удовольствие посмотреть с трибуны Лужников футбольный матч СССР—Бразилия и даже захватить на игру ту самую свою приятельницу из книжного магазина. Билеты были доставлены ему на дом в конверте, на котором стоял штамп известной спортивной организации. Автор был приятно удивлен, но потом вспомнил, что с месяц назад дал почитать «Анжелику» (ну, конечно же, только на день, не больше) добрым знакомым, у которых есть знакомые как раз в этой организации... О местонахождении своего экземпляра «Анжелики» в настоящее время автор ничего не знает. Он покривил бы душой, сказав, что так уж расстроен этой потерей. Ему не кажется, что у него когда-нибудь возникнет потребность вновь вникать в хитросплетения интриг, не дававших Пейракам покоя и в окруженном дремучими лесами форте Вапассу. Он спокойно мог бы жить и дальше, понятия не имея о том, что Анжелика и Жоффрей все-таки нашли друг друга, а «король-солнце» остался в дураках. Его, честно говоря, и при первом прочтении несколько утомили длинные главы, где повествуется про «ночи безумные, ночи бессонные», или, выражаясь изысканным стилем Анн и Сержа Голон, про «силу чистой и взаимной любви мужчины и женщины — двух огней, горящих единым пламенем в бесплодной ледяной пустыне, двух сердец, пылающих во мраке мировой ночи, как в первые дни творения...». Он не испытывал особого интереса к козням отца д’Оржеваля против организованной Пейраком коммуны, мурашки не бегали у него по спине, когда описывались интриги индейских вождей, то благородных, то двуличных, а подробное и красочное описание «упорной интимной борьбы» между Анжеликой и Жоффреем вообще оставило автора равнодушным. Признаться, он позевывал, читая про «неподвижность грубой, пахнущей древесным соком и мхом кровати», про «минуты всепоглощающей страсти», про «роскошное тело, созданное для наслаждения», и про «восхитительное восприятие любви… Конечно, автор не мог не оценить по достоинству обнаруженные им на этих страницах россыпи тонких и на удивление оригинальных наблюдений над капризами женского сердца, над непостижимыми законами любам и над тайнами души настоящего мужчины. В самом деле, чуть ли не каждая глава «Анжелики» таит свою жемчужину — глубокую и очень, очень нешаблонную мысль, выраженную в чеканной форме. Ну вот хотя бы: «Есть чувство, которого мужчины никогда не поймут: женская гордость». Или: «Есть чувства, которые проверяются только временем. И среди них – верность любви». Хорошо, ярко, метко сказано! И главное, до чего ново, свежо! Да, подумалось автору, не зря считают: настоящий художник всегда подметит такое, что другим и в голову не придет. Кроме того, автора поразило мастерство, с каким в книге создаются образы героев. Вот Жоффрей — «граф де Пейрак, ведущий в бурю корабль, граф де Пейрак, смело выступающий против королей и султанов», «воин и дворянин» да еще и «ученый», который «многое таил в себе, не имея возможности высказать свои мысли, потому что никто из современников не мог понять его». Наслушавшись подобных панегириков, автор готов был уже бог знает что себе вообразить; Жоффрей одно время казался ему не человеком вовсе, а этаким стариком Хоттабычем с галантностью Жерара Филипа, этаким сказочным принцем, переплюнувшим Лаперуза, Декарта и Робеспьера, вместе взятых. Но тут же Жоффрей вдруг повернулся совсем другой стороной, спустился с небес на землю и предстал таким же смертным, как и мы, грешные. Графу сделались безразличны и науки, и происки в Лувре, и празднества в веселой Тулузе. Неожиданно выяснилось, что все это как бы архитектурные излишества, завитушки и купидончики по фронтону, а фундамент-то вот где: «Он, гроза морей и океанов, великий владыка восточных дворцов, еще больший бродяга, чем она (непокорная Анжелика,— А. 3.), всегда выбиравший себе удовольствия о зависимости от своих причуд и богатства, пожелал так: быть с ней (разумеется, с пленительной Анжеликой.— А. 3.) наедине в этой единственной в доме спальне, на этой единственной супружеской кровати...»

Olga: А вот и Анжелика, гордая, блистательная Анжелика, чьи женские руки могли держать мужское оружие, усмирить норовистую лошадь, поднять тяжелый груз...». Воображение автора было потрясено: Жанна д’Арк и Брижит Бардо на фоне Анжелики показались ему бледными тенями. Никто не сравнится с нею в храбрости и находчивости, в изяществе и женственности, в гневе и любви. А ее знаменитые золотые волосы! А ее «светлые незабываемые глаза»! А ее способность сводить с ума простолюдинов и королей и даже в сердце дикого ирокеза пробудить подобие утонченной чувственной страсти! А непоколебимость Анжелики в голодную зиму, когда, похоже, сам Жоффрей дрогнул душой! Поистине: «Самая прекрасная женщина, стоящая выше всех других женщин! Женщина— Негасимая Звезда!» Но, оглушенный этой лавиной все более неистовых комплиментов, автор все же испытывал некоторое смущение. Конечно, Анжелика умна, мужественна, очаровательна, но при всем том так уж прямо и Негасимая Звезда! Сколько бы там ни говорили, что «Анжелика» — роман приключенческий, авантюрный, где могут быть всякие преувеличения и отклонения от реальных обстоятельств, надо же и меру знать. Анн и Сержу Голон, вероятно, в этом месте подумалось нечто сходное, вo всяком случае, они решили поумерить слишком уж ослепительное сияние Негасимой Звезды. Неспешно, но последовательно в центр повествования выдвинулась Анжелика — жена, Анжелика — возлюбленная Пейрака, который еще по пути в Канаду понял, «что снова станет ее рабом, как прежде, как другие...». Итак, опять любовь. Тихие радости семейного очага, согревающего ледяную пустыню полярной ночи. Поэзия скромных вечерних трапез, гением Анжелики превращенных в роскошные пиры. Звучит «глухой ноктюрн деревьев и зимы». Холодно, неуютно. Мерзнут по лесам коварные патсуикеты. Крадутся к Вапассу недремлющие враги. К тому же Пейрак так и не сумел «дать ей дворец, дом, о чем он мечтал». Но что за беда? «Кровать у них была. И еще ночь!» А разве это для Анжелики не самое главное? «За одну только радость чувствовать его (само собой Жоффрея.— А, 3.) здесь, рядом, жи-вым, сильным, твердо стоящим на ногах, она отдала бы все на свете». Все отдала бы, даже собственного сына, ибо «каждый... увидел в этот миг, словно в свете молнии, сверкнувшей из тучи и осветившей два существа, устремленные друг к другу, лицо самой Любви». Да, Любовь. Сколько здесь еще таится непознанного, увлекательного, дразнящего пылкое воображение. Какие глубокие конфликты открываются писателю, не ведающему страха в поисках подлинной сущности бессмертного чувства. Надо сказать, о бессмертном чувстве автору случалось кое-что читать и прежде, однако «Анжелика» открыла ему глаза на многое такое, о чем он и не догадывался. Ему, например, как-то не приходило в голову, что «мужчина хочет сделать из женщины грешницу или ангела. Грешницу — чтобы с ней развлекаться, ангела — чтобы быть им любимым с нерушимой преданностью. Но истинная женщина ломает его планы, ибо для нее нет ни греха, ни святости. Она Ева». Как сурово, но справедливо говорится здесь про мужчину, отметил для себя автор, и, с другой стороны, как хорошо, что наконец-то воздано должное женщине; уж если женщина любит, не подступайся к ней с разговорами о морали — она Ева, значит, ей все можно. Необыкновенно интересная мысль. А коллизия до чего незаурядная — пятьсот с лишним страниц понадобилось, чтобы выяснить, права ли в этом споре Анжелика, у которой, как у Евы, самые широкие права, или Жоффрей с его планами диалектического сочетания греха и святости. К числу творческих удач создателей «Анжелики» автор относит их умение сконцентрировать действие всех главных эпизодов романа в «крохотной спальне». Благодаря этому можно сразу же представить себе, что больше всего волнует персонажей, и соответствующе отнестись ко всем другим эпизодам — стычкам с индейцами, разговорам с де Ломени, обучению молодой поросли Пейраков и т. п. — это вроде приправы к кушанью, а кушанье впереди, когда начнется «упорная интимная борьба». Есть, правда, в этом меню блюда, которые автору явно не по душе. Но автор не хотел бы быть предвзятым. Он с полной объективностью отмечает, что кулинарный репертуар «Анжелики» строго продуман и отвечает вкусам определенной публики. Он не хочет делать далеко идущих выводов на том лишь основании, что лично ему предложенная «духовная» пища представляется убогой и пресной. Допустим, автор никогда не испытывал особой симпатии к оборотистым господам, которые осуществили процесс первоначального накопления. Из курса политэкономии ему запомнилось, что такие вот господа и закладывали фундамент капитализма. И он склонен думать, что их деятельность и за версту не пахла честным предпринимательством.

Olga: Однако кто сказал, что Анн и Серж Голон обязаны были принять во внимание ту точку зрения, какой придерживается автор? На родине создателей «Анжелики» предостаточно людей, для которых действия оборотистого господина вполне разумны и оправданны. Какой-нибудь современный негоциант, подустав от титанической «интимной борьбы» Анжелики и Жоффрея, наверное, не без интереса прочтет, как ловко набивает карман Пейрак и как толково он пользуется нажитым. «Связанные друг с другом силой золота, — поучает Жоффрей онемевших от восторга компаньонов, — а также и серебра, хотя добыча его и не является нашей основной целью (и верно, зачем же пренебрегать серебром? Рачительность — первый закон коммерции.— А. 3.), мы станем могущественны. Мы увеличим наш флот, который займется торговлей... Мы расположим фактории по всему берегу Кеннебека и Пенобскота... Мы заложим новые рудники». Бизнесмен подпишется здесь под любым словом. Человек для того и живет, чтобы добывать капитал. А добыв его, глупо сиднем сидеть на сундуках с деньгами — капитал должен оборачиваться, его нужно вкладывать в промышленность и в торговлю, благо обменять порох и побрякушки на бобровые шкуры в Канаде ничего не стоит. Да и с факториями надо поспешить, не то деловитые англичане успеют первыми обобрать индейцев до ниточки. И когда Пейрак формулирует свою конечную цель, от ее величия просто захватывает дух: «Мэн, страна невидимых серебра и золота, станет нашим королевством». Или, скажем, автору не нравится, когда кто-то начинает вдруг кричать, что он лучше всех и что ему одному дано казнить и миловать, охранять добродетель и ниспровергать порок. Ему почему-то кажется, что отношения между людьми совсем не обязательно строить при помощи окрика и кнута и что такого рода средства не оправдываются даже в высшей степени привлекательными целями господина де Пейрака, о которых речь шла выше. Но лучше бы автор помалкивал, Попробовал бы он сам покорить дикую Канаду, не избавившись от своих прекраснодушных представлений. Нет, тут нужна железная рука. Раз уж хочешь, чтобы «невидимые серебро и золото» Мэнa достались тебе, а не другому, позабудь, что ты свободный человек, и безоговорочно подчинись тому, кто платит за всю эту музыку. Делай, не раздумывая, что тебе велят, и терпеливо жди своего куска. За музыку платит Пейрак. «Дисциплина превыше всего,— объявляет, вдруг насупившись, галантный кавалер из Прованса. — Мои люди это знают. Дорогая моя, здесь мы все еще на корабли (хотя, собственно, из Вапассу до ближайшего побережья и за год не доскачешь. — А. 3.) — ...Я остаюсь единственным хозяином на борту. Со всеми правами. Правом решать жизнь и смерть моих людей, правом награждать или карать и также правом устраивать свою личную жизнь так, как я хочу». По прочтении романа автор не поленился заглянуть в послесловие А. Эпштейна. (Добрые знакомые автора, когда он поставил их в известность об этом факте, недоуменно пожали плечами: зачем, в самом деле, читать послесловие, когда в книге и так все написано?) Автор был несколько удивлен, когда после комплиментов по адресу творцов «Анжелики» А. Эпштейн намекнул, что Канада, описанная в романе, похожа на настоящую Канаду того времени примерно так же, как леденцовый петушок на деревенского кочета. Оказывается, этот край никогда не отличался рудными богатствами, да если бы они и были, Пейраку никто не позволил бы их разрабатывать, потому что у него не было соответствующей грамоты от правительства. Оказывается, со своими шестьюдесятью наемниками Пейраку оставалось только окопаться где-нибудь поближе к Полярному кругу, чтобы его не в первый же месяц настигли куда более могущественные заморские войска короля, который не жаловал самозванцев. Оказывается, ирокезы вовсе не шныряли год напролет по лесу, только и норовя пустить зазевавшегося белого на жаркое, а обладали развитым земледелием, искусно строили деревни, понаторели в фортификации и вообще превосходно обошлись бы без помощи Пейрака с его компанией. И много чего еще оказывается. Вот те на! Сметливый граф действует методами средневековья, а цели себе ставит прямо как директор «Стандард ойл». Выходит, со всеми его замечательными качествами Пейраку в Канаде XVII века делать было нечего. И тут уж не помогла бы даже «самая прекрасная женщина в мире». Но по здравом размышлении автор заключил, что отступления от исторических обстоятельств, пожалуй, надо тоже зачислить в актив Анн и Сержа Голой, и согласился с А. Эпштейном, который так и поступает, оценивая художественные достоинства их романа. Они в конце концов художники, а не доктора исторических наук.


Olga: Не обязаны они поступаться своей творческой задачей ради не согласующихся с их замыслом реальных фактов. Они хотели сложить гимн предпринимательству и добились своего, а что предпринимательство в XVII столетии выступало уже в будничном своем облике и без романтических прикрас — не их забота. Что же, на самом деле превращать Пейрака в Гобсека, что ли? А как же тогда неистовая любовь, Женщина — Негасимая Звезда, колоритные, как в оперетте, индейцы, захватывающие поединки на шпагах? А как же тогда романтика, приключения, девственные земли, роковые страсти и весь тот набор стереотипов полуисторического, полудетективного романа, на котором и держатся оба тома «Анжелики» (автор, увлекшись вторым, совсем позабыл об уже давно вышедшем первом томе!)? Нет уж, увольте нас от миссии современных бальзаков. Миллионные тиражи нам куда дороже. Так что пусть себе Пейрак обогащается, сокрушая врагов, держа в узде друзей и поправ все препятствующие ему законы истории. И пусть повергает в трепет несравненная Анжелика. И пусть все нити действия сходятся к той «грубой, неприхотливой кровати» Пейраков, что послужила «челном, который перевез их на другой берег зимы». Кстати, образ-то какой! Так и видишь графское ложе затертым, как «Фрам», среди торосов. В годы детства автора была популярна песенка следующего содержания. Владелица поместья возвращается в свои угодья и кто-то — не то дворецкий, не то просто зевака — излагает ей положение дел, которые обстоят из рук вон скверно. Рассказчик, однако, не утрачивает оптимизма, и каждый куплет заканчивается бодреньким припевом; «А в остальном, прекрасная маркиза, все хорошо, все хорошо». Эта песенка вспомнилась автору, когда пришла пора как-то обобщить впечатления, вынесенные им из «Анжелики». И автор пришел вот к каким выводам. Что пристрастие определенной категории читателей к литературе остросюжетной, динамичной, захватывающей по-своему понятно и объяснимо, и все же не стоит увлекаться этой литературой настолько, чтобы терять способность ее осмысливать и судить о ней по истинной ее цене. Что интерес к истории и к историческому роману естествен, однако весьма прискорбно, когда сочинение, эксплуатирующее детективные приемы, нашпигованное эротикой и славящее погоню за наживой, неразборчивые читатели принимают за настоящую литературу только потому, что оно вызывает ассоциации с эпохой трех мушкетеров и со временами Следопыта. И что расходовать драгоценную бумагу на две толстенные «Анжелики», когда в магазинах не найдешь ни Гомера, ни Превера, мягко говоря, не самое разумное решение. Ну, а в остальном, прекрасная маркиза... Пардон, графиня!

Анна: Спасибо за статью Зверева, он, как очевидно был настроен на иронию, ну, и действовал согласно своей концепции, на которую наложилась еще и неосведомленность в биографии Жоффрея :), полное доверие к историко-географическим выкладкам Эпштейна, которые, как нам известно, содержат ошибки и натяжки, а также характерное для советского автора отношение к таким различным сторонам жизни, как эротика и капитализм :)

Olga: Да, тут автор был настроен на выражение своего ироническо-насмешливого мнения. Сказывается и то, что он не читал всех предыдущих книг, а кроме того описание личных взаимоотношений супругов Пейрак его явно выбило из колеи. У меня вызвало наивное недоумение вот еще что - автор как бы опасаясь, чтобы его не обвинили в том, что он нелегальным путем получил и держит у себя дефицитную (но не интересную ему) книгу, стыдливо сообщает, что он ее сбагрил каким-то менее продвинутым знакомым. Ну, допустим... А сам то сыплет цитатами, как будто книгу наизусть знает. Не иначе как память у него хорошая... Всем бы такую.

PinkPanther: Спасибо Ольге! К слову, я читала и слышала много отзывов о книгах в совершенно обратном ключе: «Мы думали, что там будет «про это», а оказалась - скучная тоскливая книга»:))) Ошибались они: «В Новом Свете» явно «про это»:))) Раньше ничего не слышала про Превера. Прочла. Или с переводом что-то не то, то ли сюрреалистов вообще лучше и не пытаться переводить. А книг его до сих пор не найти:) С «Анжеликой» тоже некоторые проблемы:) Только б/у:) Странно все это:))) И жизнь штука странная.

Olga: PinkPanther, не за что! Статья все же забавная, особенно интересен Жоффрей в роли капиталиста.

Шантеклера: Olga пишет: цитатаСтатья все же забавная, особенно интересен Жоффрей в роли капиталиста. По сути он был им. Единоличная власть на своих землях, большой размах его предприятий, новые технологии. Он действительно капиталист. Только жил в 17 веке.

PinkPanther: Шантеклера пишет: цитатаПо сути он был им. Единоличная власть на своих землях, большой размах его предприятий, новые технологии. Он действительно капиталист. Только жил в 17 веке. Кажется, предприятие у него было одно - рудники:))) А единоличная власть на землях - это скорее признак феодализма:) Да и земли не его:))) А в общем-то это вопрос сложный. Да, наверное, капиталист. Любой человек, который пытается заменить внеэкономическое принуждение на экономическое и получает от этого доход, - это, наверное, капиталист. Другого определения я почему-то не знаю:))) Так получилось, что капиталист для нас это человек, взаимоотношение которого с другими слоями общества ограничены только экономическими отношениями. Т.е. деньги, деньги-деньги... Поэтому и капиталист - это ругательство. Это тот человек, который увольняет рабочих, заменяя их на «новые технологии»:))) Т.е. идея рыночной экономики и экономического принуждения неплоха. Просто мне не нравится реализация:))) До сих пор мы валим в одну кучу рыночную экономику и капитализм, социализм и тоталитаризм, утверждая, что первое без второго не бывает:))) Надеюсь, мы не правы:)) Иначе все может кончиться очень плохо Жаль, что автор статьи не читал «Путь в Версаль». Можно было бы проанализировать и роль самой Анжелики в «заложении фундамента капитализма»:) P.S. Все IMHO. P.P.S. Жутко интересно было бы узнать продолжит ли Анна Голон тему «экономики» в следующей книге

Анна: PinkPanther пишет: цитатаКажется, предприятие у него было одно - рудники:))) А единоличная власть на землях - это скорее признак феодализма:) Да и земли не его:))) Кажется, в седьмой книге упоминалось, что Жоффрей то ли купил земли у англичан, то ли арендовал их. В Мэне тогда была территориальная каша, границы между английскими и французскими владениями постоянно смещались, и не похоже, чтобы Жоффрей платил кому-то налоги. Он просто договорился и с теми, и с другими. А вообще он действительно капиталист - эпохи первоначального накопления. И во Франции, и в Средиземном море, и в Америке, где он сумел поднять сокровища затонувшего корабля и воспользоваться ими полностью, в отличие от исторического Фипса :) Насчет земель - среди английских колоний тоже были частные владения - кажется, Пенсильвания. Вообще говоря, у нас в исторической науке пытались поставить резкие границы между формациями, и распространить эту градацию на весь мир, а ведь в каждой формации есть масса признаков предшественницы. Существует и множество других картин мира - например, доиндустриальная, индустриальная, постиндустриальная, и так далее. А мир развивается, не всегда соответствуя своей картине Так что будем надеяться Слово «капиталист» у нас столько лет было ругательным, что Зверев поступает вполне логично в рамках своей парадигмы. Но словечко «сметливый граф» звучит смешно Но ведь и во Франции конца пятидесятых-начала шестидесятых годов были сильны левые настроения, поэтому, наверно, из Пейрака в фильме сделали какого-то мстителя-террориста с утопическими идеями, а не коммерсанта, каким он был в книге.

PinkPanther: Анна пишет: цитатаКажется, в седьмой книге упоминалось, что Жоффрей то ли купил земли у англичан, то ли арендовал их. Похоже, ситуация была такова, что упомянутую землю нужно было арендовать не только у англичан, но и у французов:))) Оба государства имели на территории более или менее равные права:) Анна пишет: цитатаВообще говоря, у нас в исторической науке пытались поставить резкие границы между формациями, а ведь в каждой формации есть масса признаков предшественницы. Особенно плохо это получается с Францией. Она никогда не была полностью феодальной страной, как и полностью капиталистической, в отличие, например, от той же России:) Анна пишет: цитатаНо ведь и во Франции конца пятидесятых-начала шестидесятых годов были сильны левые настроения, поэтому, наверно, из Пейрака в фильме сделали какого-то мстителя-террориста с утопическими идеями, а не коммерсанта, каким он был в книге. Может, просто, снимать приключенческий фильм про коммерсанта показалось не перспективным Боялись, что зрители заснут:) У Вальтера Скотта (кажется) как-то спросили почему он пишет книги про обнищавших дворян. Он ответил, что про разбогатевщих буржуа писать книги не интересно:)

Анна: PinkPanther пишет: цитатаМожет, просто, снимать приключенческий фильм про коммерсанта показалось не перспективным Боялись, что зрители заснут:) Однако в книге у Анн Голон все получилось вполне интересно. В принципе, эпоха первоначального накопления - благодатная почва для разных приключений. Жорффрей - человек многосторонний, с романтической жилкой и любовью к театральным эффектам :) Коммерция явно не сделала его скучным :) А моряк Панассав - вообще живописная фигура - в кино он со своим корабликом и командой смотрелся бы здорово, ИМХО.

PinkPanther: Анна пишет: цитатаОднако в книге у Анн Голон все получилось вполне интересно. Да, конечно. «Экономические отношения» вообще одна из самых удачных тем в книгах. Мне так кажется:))) Просто у сценариста могла быть другая точка зрения.

Шантеклера: PinkPanther пишет: цитатаКажется, предприятие у него было одно - рудники:))) А единоличная власть на землях - это скорее признак феодализма:) У него интересы были везде - в коммерции, морском деле, и конечно рудничном деле. Так что инетересов у него было много. Просто не все они подробно описаны в книге.



полная версия страницы