Форум » Творчество читателей » Мост через Лету » Ответить
Мост через Лету
Zirael: Название: Мост через Лету Авторы: Zirael и Adriatica Пары: ? Описание:Анжелика решает отплыть в путешествие вместе с Кантором на кораблях герцога де Вивонна...
Ответов - 5
Zirael: Вскоре после отъезда Филиппа пришла пора отправиться в путь и маленькому Кантору. Анжелика не находила себе места; суета сборов в особняке приводила ее в ужас, двор с его сплетнями и шутками раздражал и заставлял чувствовать себя нездоровой, и даже проверенные подруги не могли ее успокоить. За два дня до отправления корабля молодая женщина внезапно приняла решение и поразилась, как оно не могло прийти ей в голову раньше: отправиться в путешествие вместе с Кантором. Она давно хотела лично посетить консульство в Кандии. Кольбер считал, что месье Роша, который являлся фактическим посланцем французского государства, утаивает истинное положение дел на Крите, ставшем камнем преткновения между мусульманским и христианским миром. Письмо мужу она решила отправить перед самым отъездом, с какой-то мстительной радостью предвкушая, что когда он получит его, она уже будет в Марселе. Анжелике казалось, что уговорить адмирала де Вивонна будет легко, так как он давно числился среди ее поклонников. Тем не менее, ей пришлось столкнуться с отказом: помощь пришла со стороны мадам де Монтеспан, которая начала замечать внимание короля к маркизе дю Плесси. Скрепя сердце, месье де Вивонн дал свое согласие. Остаток времени ушел на лихорадочный сбор вещей, напутствия Барбе и прислуге и рассылку писем, однако ей удалось уложиться в сроки, и вот, после долгого путешествия по разбитым дорогам, ранним летним утром маркиза дю Плесси взошла на борт корабля. Анжелика задумчиво следила, как мелькают в волнах, поблескивая и словно играя с белыми гребнями пены, остающимися позади, украшения на обшивке кораблей. Подгоняемые попутным ветром, все шесть галер мчались вперед. Стройные суда с изящно изогнутыми продолговатыми корпусами и роскошно декорированными боками легко взлетали и опускались в темно-синих волнах. Весело вонзались в зыбь позолоченные деревянные фигурки над таранами, сверкая и ослепляя влажным блеском, выскакивали из воды и вновь погружались в нее искусные изображения трубивших в раковины тритонов, амуров в веночках из роз, пышногрудых сирен, которыми была щедро украшена корма каждой галеры. На мачтах развевались яркие ленты, вымпелы и пурпурные королевские знамена. Новизна впечатлений от морских просторов скоро испарилась, и на Анжелику напала хандра. Она запрещала себе думать о Филиппе и их отношениях, но волей-неволей представляла себе, как он отреагирует на ее отъезд, когда получит письмо, в котором она сообщала об отъезде: рассердится? Удивится? Может быть, огорчится? Со вздохом она признавалась самой себе, что, вероятно, на его лице не отразится ничего, кроме скуки и безразличия, быть может, облегчения от того, что женщина, приносящая в его жизнь неразбериху и хаос, наконец, далеко… Подобные мысли не приносили радости, и даже старания Вивонна и звонкие песни ее сына не могли полностью развеять грусть. Занавеси палатки, где она расположилась, были откинуты, сквозь них свободно проходил морской воздух, насыщенный ароматами мирт и мимоз, доносившимися с близких еще берегов. Эта роскошная палатка (в шутку ее называли скинией), служившая офицерам корабля кают-компанией, была устроена герцогом де Вивонном на восточный лад — с коврами, низкими тахтами и подушками. Анжелика находила ее довольно удобной и предпочитала узкой, сырой и темноватой каюте, размещенной под мостиком. К тому же в палатке не слышно было ни назойливого дребезжания гонгов в руках надсмотрщиков, ни хриплых криков надзирателей за каторжниками-гребцами; удары волн о корпус судна заглушали эти неприятные звуки; тяжелые мягкие ткани, из которых была сделана палатка, поглощали их. Можно было представить себе, что сидишь в уютной гостиной. Вивонн оказался хорошим собеседником – остроумный, обходительный и жизнерадостный, он с удовольствием развлекал прекрасную маркизу рассказами о морских плаваниях и историями из жизни двора. Несколько раз его действия казались Анжелике откровенными ухаживаниями, но ее это не раздражало, скорей, веселило: она легко переводила флирт в шутку, и Вивонна это нимало не обескураживало. Еще во Франции, в первую их остановку, маркиза попросила герцога оставить Кантора на флагмане рядом с нею; Вивонн принял ее просьбу за тоску матери по сыну и охотно пошел ей навстречу. Доля истины в этом была, – Анжелика до сих пор не была уверена, что поступает правильно, отпуская сына во взрослую жизнь так рано, – но ей и хотелось понаблюдать, как адмирал будет обращаться с юным пажом в плавании. Филипп уверил ее, что в намерениях Вивонна не было ничего дурного, но сомнения все равно ее не покидали. Полный легкой горечи рассказ мужа о своем детстве снова и снова вспоминался ей короткими южными ночами, когда она ворочалась без сна на мерно покачивающейся кровати, и сердце молодой женщины сжималось то от жалости и нежности к Филиппу, то от страха за судьбу Кантора. Чем дольше корабль находился в плавании, тем сосредоточенней выглядел Вивонн. Постепенно долгие беседы адмирала с маркизой на палубе почти прекратились, и все чаще то он, то его офицеры подолгу всматривались в голубые бескрайние дали, а потом совещались на корме. Анжелика заметила, что флотилия теперь шла вдоль береговой линии. По ночам она видела мелькавшие вдали огни прибрежных селений. Как всегда поутру герцог вошел в палатку на верхней палубе, где она коротала время: — Как вы себя чувствуете, моя милая? — Он поцеловал руку молодой женщины. — Миллеран, заметили что-нибудь? – спросил у стоявшего нескольких шагах от Анжелики молодого офицера, оглядывающего в подзорную трубу видневшуюся вдалеке полоску берега. — Нет, ваша светлость. Побережье опустело. Рыбаки бросили свои хижины, опасаясь берберов, которые так обнаглели, что забираются и сюда и захватывают людей в рабство. Жители прибрежных поселков ищут укрытия в городах. — Скоро мы будем, кажется, возле Антиб. Если нам повезет, мы сможем воспользоваться сегодня вечером гостеприимством моего доброго друга, принца Монако. — Да, ваша светлость, если только другой наш приятель — я имею в виду Рескатора — не помешает нашему переходу… — Вы что-то заметили? — де Вивонн быстро встал и взял подзорную трубу из рук своего помощника. — Нет, уверяю вас. Но это меня и удивляет, ведь мы его достаточно хорошо знаем. – Вас что-то тревожит? – в конце концов, напрямую спросила Анжелика, когда Вивонн отпустил офицера и вернулся к прерванному разговору. – С другой женщиной я бы не стал вести такие разговоры, но вы все-таки жена маршала и всегда отличались рассудительностью и спокойствием, – после колебания ответил адмирал. – Мы вошли в широты, где хозяйничают пираты. – Неужели они посмеют напасть на военную эскадру короля Франции?! – Анжелика широко распахнула глаза. – Увы, сударыня, - Вивонн пожал плечами. – Рескатору нет дела, военный перед ним корабль или же торговое судно. Мы начеку, и это главное; лучше, если вы тоже будете в курсе дела, на случай, если нам придется принять бой. — Кто же он, этот Рескатор, о котором вы все постоянно думаете? — спросила Анжелика. — Один из тех нарушающих все законы разбойников, которых нам поручено преследовать и, если удастся, захватить, — отвечал, помрачнев, де Вивонн. — Значит, это турецкий пират? — Он пират, это несомненно. А вот турок ли он, этого я не знаю. Одни говорят, что он один из братьев султана Марокко, другие считают его французом, потому что он хорошо владеет нашим языком. Я скорее склонен считать его испанцем. Но трудно сказать что-нибудь определенное об этом человеке, потому что он всегда ходит в маске. Так часто поступают ренегаты, которые даже нарочно уродуют свое лицо, чтобы их не узнали. — Говорят еще, что он немой. Что ему вырвали язык и ноздри. Но кто это сделал? Тут средиземноморские сплетники расходятся между собой. Те, кто считают его мавром, мавром из Андалузии, думают, что он жертва испанской инквизиции. А те, кто называют его испанцем, обвиняют, наоборот, мавров. Во всяком случае, он красотой, очевидно, не отличается, так как никто не может похвастаться, что видел его без маски. – вступил в разговор заместитель адмирала, де Лаброссардьер. Он вошел в палатку вслед за герцогом и тоже хотел обратить на себя внимание прекрасной пассажирки. — Впрочем, это не мешает ему пользоваться у дам определенным успехом, — продолжил он, доставая из кармана серебряную табакерку. — В его гарем попали, кажется, несколько бесценных красавиц, которых он перебил на торгах у самого константинопольского султана. Совсем недавно старший из евнухов султана, знаете, этот красивый кавказец Шамиль-бей, ужасно сокрушался, что не смог перехватить у Рескатора очаровательную голубоглазую черкешенку, просто сокровище! Рескатор бросал к ее ногам мешки золотых монет, пока она не оказалась по колено в золоте. Лаброссардьер сделал понюшку и несколько раз чихнул в батистовый платок. — Да уж денег у него довольно! — воскликнул де Вивонн, охваченный гневом, так что лицо его налилось кровью до самого парика. — Недаром его зовут Рескатором. Вы знаете, что это значит, сударыня? Анжелика отрицательно покачала головой. — Так называют по-испански тех, кто распространяет незаконные деньги, фальшивомонетчиков. Раньше такие рескаторы встречались изредка, и эти мелкие умельцы никому не мешали и опасности не представляли. Теперь же остался только один такой, и зовут его Рескатор. Этот разговор словно навел порчу на эскадру: ночью ветер совсем стих, и путь пришлось продолжать на веслах. На всякий случай на вахту ставили больше людей. Гребла же только одна партия каторжников при свете факелов, в котором размеренно шевелились тени надсмотрщиков, шагавших по мосткам. Первым, что заметила маркиза, выйдя на палубу на следующий день, приготовления к бою. Помощник Вивонна, строгий молодой офицер, резким голосом отдавал команды; на нижней палубе гребцы выбивались из сил. Де Вивонна она заметила на капитанском мостике. Вид у него был крайне озабоченный: от его обычной жизнерадостности не осталось и следа. Вместо избалованного фортуной придворного, перед ней предстал военный: строгий и собранный. Облокотившись на позолоченную балюстраду, с подзорной трубой в руке, в которую он поминутно заглядывал, адмирал разговаривал со старшим канониром. — Готовы ваши орудия к бою? — Все приказания, ваша светлость, исполнены: орудия осмотрены, смазаны и с баржи взяты запалы, ядра и картечь. — Хорошо. Возвращайтесь на место. Встревожившись, Анжелика велела служанке найти и привести к ней Кантора, и дождавшись, когда та скроется из виду, подошла к одному из офицеров, командовавших матросами. – Что случилось, месье? Офицер досадливо поморщился при виде женщины: – Штиль, мадам, идем на веслах, – пробурчал он. Она на миг подняла глаза к бессильно висящим парусам и снова обратила свой взгляд на мужчину: – Нам угрожает опасность? Не молчите же, месье де Вивонн предупреждал меня о пиратах – это они?! Офицер коротко рявкнул на замешкавшегося матроса и повернул к маркизе лицо: – Нет ветра, а нужно спешить. Нет причин для тревог, мадам. Герцог спустился с капитанского мостика, на ходу разговаривая с Лаброссардьером — Пусть солдатам раздадут мушкеты. Скажите начальнику стрелков, чтобы уделили особое внимание десяти бортовым пушкам. Помните, что впереди у нас только три пушки, так что в случае неожиданного нападения отбиваться придется мушкетами и бортовыми пушками. — Будет исполнено, монсеньор. – отчеканил Лаброссардьер и поспешил на нижнюю палубу. В отдалении Анжелика увидела Кантора с неизменной гитарой на плече – испуг заставил его черты казаться еще младше, чем обычно, и она снова отругала себя за то, что позволила Вивонну уговорить себя взять его в плаванье. Подумать только, если бы ее сын попал в такую передрягу, а ее не было бы рядом! Разве сумела бы она простить себя за это?! – Держись рядом, – крикнула она Кантору и взволнованно обратилась к подошедшему герцогу: — Следует ли понимать так, что вы боитесь нападения? — Офицер флота Его величества ничего не боится, мадам. Можете сказать, что я предвижу нападение, – он покачал головой и сказал как можно ласковее, взяв маркизу за руку и легонько пожав холодные пальцы. — Я очень волнуюсь, чувствую, что скоро что-то должно произойти. Так со мной всегда бывает. С самого детства, — если приближалась буря, у меня вещи прилипали к пальцам. Как бы мне успокоиться? Мне бы хотелось послушать дивное пение вашего сына, но боюсь, на это нет времени… Эй, Мельеран! Внушите шевалье де Клеану, командиру галеры с боевыми припасами, что его судно должно держаться в середине нашей эскадры. Ведь у него находится весь наш запас пороху и ядер, он должен подавать их по требованию, если у нас завяжется длительная перестрелка. Галера с моим личным штатом пусть не отстает и держится прямо за нами. Анжелика обратила внимание на сопровождавшее их судно, перевозившее прислугу и пажей – именно на нем в первые дни пути плыл Кантор вместе с хором. Корабль, так же потерявший ветер, как и флагман, двигался еще медленнее и сильно отстал. — Вам лучше вернуться в каюту, мадам. — сказал ей герцог.— находясь на верхней палубе вы рискуете так же как и любой из нас. — Пираты поблизости? Но я ничего не вижу, горизонт чист… — Нет, но все это кажется мне подозрительным. Вы слышали ночью песню каторжников? Вахтенный видел на берегу подозрительные огни. Здесь нет поселений, только голые скалы. Иногда пираты используют подобную уловку, чтобы заманивать к берегу торговые суда. Но больше всего меня волнует поведение каторжников, они устроили беспорядки на галере Дофин. Возможно огни на берегу послужили им сигналом. – объяснил герцог. – В этих водах всякое может быть, к вечеру будет ясно, на нашей ли стороне фортуна. Вам лучше вернуться к себе. Весь день она то и дело выглядывала из каюты, но ничего не менялось: ветер не поднимался, зато к вечеру опустилась тягучая душная жара, забравшая у гребцов последние остатки сил. Никакие окрики и удары не могли заставить их двигаться быстрее; Анжелика, не в силах вынести этого зрелища, вновь вернулась к себе и прилегла на постель. Кантор присел рядом, перебирая струны гитары. – Вы боитесь, матушка? – Немного, - она улыбнулась ему. – А ты? – Месье де Вивонн говорил о пиратах, – заметил Кантор, не переставая что-то рассеянно наигрывать. – Пираты страшные? – Не знаю, – Анжелика не смогла сдержать улыбки. – Наверное, да, они похожи на каторжников, и крадут у людей их добро. – Как те каторжники, что сидят на веслах? – Кантор нахмурился. – Вероятно, - ей не хотелось говорить о гребцах с сыном. – Но мы плывем с королевской эскадрой, месье де Вивонн не даст нас в обиду. – Если на нас нападут пираты, я могу спасти вас, – наконец заметил мальчик; морщинка на его лбу так и не пропала. – Месье маршал говорил, что я должен быть смелым, перед тем как уехать… И подарил мне нож, только он остался в моих вещах. Анжелика покачала головой, в изумлении от слов сына. Филипп говорил с Кантором в ее отсутствие, Филипп подарил мальчику нож и дал напутствие… Значило ли это что-то для их отношений?... – Лучше бы на нас не нападали пираты, мой хороший, – произнесла она наконец и потрепала сына по светлым локонам. – Спокойной ночи.
Zirael: Наутро Кантор, едва открыв глаза, умчался по поручениям герцога де Вивонна. Томящаяся скукой Анжелика вновь вышла на палубу и велела подать ей в палатку кофе. За время плавания она так и не полюбила этот напиток, но все же он был предпочтительней разбавленного вина и помогал сохранять в жару ясную голову. Анжелика закуталась в теплый плащ. Было холодно. Задул долгожданный ветер. – Есть ли новости? – встрепенулась она, завидев входящего в палатку де Вивонна. Жестом она велела слуге подать ему низкий пуфик и тонкую, будто прозрачную, чашку с кофе. – Пока никаких, мадам, и лучше бы так и продолжалось, – он с видимым наслаждением вытянул длинные ноги и пригубил напиток. Анжелика поежилась. До нее донесся голос Лаброссардьера, отдающего команды: - Поднять паруса! Все три партии галерников - на весла! - Скоро мы сможем подойти к острову, чтобы запастись мясом, а также пресной водой и апельсинами, - объяснил де Вивонн. – Могу ли я остаться на палубе? В каюте страшно тоскливо – вы постоянно чем-то заняты, и обременили обязанностями и моего сына, – улыбкой она показала, что шутит. Вивонн в ответ тоже усмехнулся: – В плавании не бывает скучно, мадам, вы просто пока непривычны к этому времяпровождению. Поднявшись, он предложил ей руку: –Пойдемте, сейчас как раз мы будем огибать мыс Писарро. От яркого утреннего солнца, брызнувшего ей в лицо, Анжелика зажмурилась и надвинула шляпу пониже. Вивонн наблюдал за ней с нескрываемым удовольствием: – Вы смотритесь тут дивным цветком, мадам. Ваше присутствие заставляет даже Ламбоссадьера бриться дважды в день. А ведь перед походом он бахвалился, что отпустит бороду, достойную персидского шаха. – А как же поверье, что женщина на корабле приносит несчастье? – поддразнила она его. Вивонн снова рассмеялся. – О, прошу простить, мадам, но мужчинам женщины приносят несчастье везде – хоть на суше, хоть на море, хоть даже в садах Эдема… Анжелика шлепнула его веером по руке, но против воли хихикнула. Герцог де Вивонн взял у лейтенанта Мельерана подзорную трубу и протянул спутнице. Анжелика не сразу справилась, но, наладив ее, не могла сдержать восторга при виде прозрачной бухточки, над которой кружились чайки. В перламутровом утреннем мареве обрисовался остров, сверкающий яркой зеленью, отражавшийся в прозрачной морской глади. – Смотрите, мадам, как искрится море. Она кивнула: – Будь я художником, я бы продала душу за такое зрелище. – Море цвета глаз моей сестры – кажется, такая картина была бы популярна сейчас при дворе? – Не думаю. Его Величество может ежедневно видеть оригинал, а для остальных ее поклонников такое напоминание об упущенном было бы слишком жестоким, – нашлась Анжелика, едва заметно нахмурившись. Вивонн кивнул в знак одобрения: – Не перестаю восхищаться вашим умом, который не уступает вашей красоте, мадам. И не перестаю удивляться тому, как дю Плесси сумел заполучить такое сокровище. – Он наклонился ближе к ней, указывая рукой на резвящихся вдалеке дельфинов. – О, видите дельфинов? Это добрый знак для моряков. – Адмирал! – к ним быстрым шагом приближался Лаброссадьер. – Смотрите! Едва он произнес эти слова, как яркий огонь взлетел в небо, упал и погас. Офицеры переглянулись. - Сигнальная ракета! - вскричал герцог, - Канальи! Нас поджидают! Он вырвал рупор из рук заместителя. - Приготовиться к бою! Пушкари, по местам! Ускорить ход! У нас же целая эскадра, какого черта!.. Несмотря на ветер, с галеры «Дофина», которая была впереди адмиральской, доносились радостные крики каторжников-мавров. Но зычный голос герцога перекрывал остальной шум. - Сигнал общего сбора! Мы построимся, учитывая значение и маневренность каждой галеры. Та, на которой находятся артиллерийские припасы, должна все время находиться в центре. Я тоже буду в середине, недалеко от нее, чтобы следить за всеми событиями. «Дофина» и «Фортуна» — в авангард, «Люронна» — на левый край. Остальные три последуют сзади, полукругом. — На скале появилось знамя, — крикнул наблюдатель с мачты. Де Вивонн поднял трубу. — Там два знамени. Одно белое, и его держит рука человека. Так христиане объявляют войну. Другое красное с белым бордюром и эмблемой… Что такое? Кажется, я различаю серебряные ножницы — эмблему Марокко. Но это… это неслыханно!.. Ничего не понимаю. С каким же врагом нам придется иметь дело? Неповоротливые суда начали выполнять маневр. Но в этот момент на обоих судах - "Фортуна" и "Люронна" - длинные весла гребцов из средней партии взметнулись как по команде в беспорядке и разновременно, цепляясь друг за друга. Галеры, заканчивавшие поворот, задрожали, словно споткнувшись, склонились как раненные птицы и накренились на левый бок. До содрогнувшейся Анжелики донесся треск дерева и крики людей. - Измена! - завопил герцог. - "Лилия", "Конкорда" - на помощь пострадавшим! Галеры начали маневр, но море уже волновалось, и они разошлись довольно далеко. В это время раздался крик наблюдателя с мачты: — По правому борту военная шебека. Идет на нас!.. У входа в бухту появилось судно с поднятыми парусами. Оно быстро пролетело между скал. — Повернуться лицом к врагу! Стрелять из трех орудий по моей команде! Огонь! Главная большая пушка откатилась на мостки после выстрела. Запах пороха щекотал ноздри оглушенной Анжелики. Сквозь дым до нее доносились один за другим четкие ясные приказы. — Боковые пушки на правом борту — в позицию! Шебека нас обгоняет. Стрелять из всех мушкетов, потом повернуться и снова прицелиться. Огонь!.. Но вражеский корабль легко избежал попадания ядер и был уже недосягаем для мушкетных пуль. Заглянув в подзорную трубу, Анжелика увидела на большой мачте - белое знамя, а на корме флаг марокканского короля и особая метка: красный кружок, а в середине — серебряный экю. — Это метка господина Рескатора, — с горечью проговорил де Вивонн рядом с ней. — Так и следовало ожидать. - Смотрите, смотрите! – Ламбоссадьер в возбуждении указал рукой на вражеское судно. – Эти отродья хотят переговоров! Анжелика прищурилась: на шебеке взлетели сигнальные флажки. Адмирал тоже сузил глаза, что-то пробормотал и поднес к глазу торопливо поданную ему подзорную трубу. – Вы правы, черт побери! – он оглянулся на офицеров и рассмеялся; у Анжелики прошел по коже мороз – точно такой же жесткий смех она слышала не раз в начале ее брака с Филиппом; веселье воина перед смертельной схваткой. – Какой дать ответ? – спросил помощник; Вивонн раздумывал всего несколько секунд, потом оглянулся, и Анжелика поразилась, каким огнем горели его глаза. Адмирала же в это время терзали тяжкие сомнения: его эскадра находилась в невыгодном положении: два корабля терпели бедствие, в то время как флагман и судно с боеприпасами остались без прикрытия. Переговоры давали возможность потянуть время, чтобы неповоротливые галеры успели совершить маневр и построиться в боевую линию. – Просигнальте, что мы согласны. Послушаем, что этот мерзавец хочет нам сказать. Ламбоссадьер отдал приказ, и матрос на вантах споро прицепил несколько флажков. Следующие полчаса показались Анжелике вечностью – адмирал отдавал короткие указания, иногда просто жестами, не произнося ни слова, сам же стоял неподвижно, глядя, как по колышащемуся морю приближается шлюпка с двумя пассажирами. Один сидел на веслах, второй выпрямился на носу суденышка, и Анжелике показалось, что он стоит в той же позе, что и Вивонн. Гость взобрался по канатам легко, как обезьяна. Он был смугл и чернобород, одет в обычную моряцкую одежду, в которой ходили и французские моряки, но пояс его был ярким и причудливо вышитым, а прицепленная к нему короткая сабля – кривой. Черты загорелого лица, однако, были европейскими, а выговор его, когда он хриплым голосом приветствовал адмирала и его офицеров оказался вполне правильным и почти лишенным акцента. – Тебя кликали Жан или Франсуа? – высокомерно поинтересовался Вивонн, не ответив на приветствие. – Ну и каково это – предать собственную родину, став мавром? – Да еще и лишиться кой-чего, – подхватил один из офицеров, похожий на ярмарочного медведя лохматый и грузный лейтенант Малиньяк. – Не страшно было? ведь промахнись лекарь чуток, и ты вместо корабля идешь в гарем? Короткой гримасой пират показал, что насмешки его не трогают. Скользнув взглядом по выстроившимся, он безошибочно остановился на Вивонне. – Капитан велел мне передать предложение для вас. Три дня назад в пяти лье отсюда потерпел крушение «Лилия моря». Он был приписан к порту в Марселе… – Потерпел крушение от ваших пушек, вероятно, – с гневом прошипел Малиньяк; Лаброссадьер жестом велел ему умолкнуть. – Мне нет причин лгать, - невозмутимо ответил гость. – Верите вы или нет, но на корабле случился пожар, и мы не были тому причиной. Нам удалось спасти двенадцать человек, и мы готовы отдать их вам. – В знак доброй воли? – медленно проговорил Вивонн. – С чего вдруг Рескатору бравировать своим великодушием перед королевским флотом? Вы могли бы высадить их тут – до поселений недалеко, а там бы проходящее судно подобрало их. – Капитан хочет предложить вам сделку. Обмен. – На что же капитан намерен менять французских подданных? – переспросил Вивонн. Выглядел он спокойным, однако в голосе сквозили металлические нотки, и руки он сложил в замок на эфесе шпаги. – Капитану нужно переговорить с человеком, плывущим у вас на судне. – Он на миг поднял глаза в небу, вспоминая имя. – Кантор де Моран. – Что?! – с Вивонна слетело все деланное равнодушие. Пораженной Анжелике показалось, что она ослышалась, и она принялась пробираться через офицеров ближе. – Я не торгую своей командой! – Капитан и не рассчитывал на это. Он хочет всего лишь встретиться с ним. – С моим сыном? – Малиньяк поймал за руку Анжелику, не дав ей выйти вперед. – Что ему нужно от моего сына?! – За борт его! – загремел Вивонн. – А второго пристрелить. Это будет вместо ответа! – Нет! – Анжелике удалось высвободиться, и она стремительно поймала за руку пирата, которого уже тащили к борту. – Что ему нужно?! Господа, нет, не делайте этого! Она обернулась к Вивонну, сверкая глазами. – Его нужно допросить! Велите отпустить его! – Вернитесь к себе, мадам! Немедленно пушки к бою! Право руля! Он стремительно отвернулся от растерянной и разозленной Анжелики и махнул Малиньяку: – Что вы медлите?! – Он говорит, у него еще есть письмо, – крикнул тот, выворачивая скрученному пленнику карманы. – Адмирал, вам стоит взглянуть! Вивонн в досаде шагнул к борту и выхватил у Малиньяка из рук письмо. Стоило ему взглянуть на печать, как он изменился в лице. Стоящая рядом Анжелика вытянула шею, чтобы разглядеть имя отправителя, но увидела лишь шестиконечную звезду и слегка размазанную лилию на восковом оттиске. – Отпустить его, - молодой адмирал плотно сжал губы, словно сожалея об отмене приказа. – Живо! Откуда у тебя это? Тяжело дышащий пленник поправил одежду и выпрямился: – Капитан имеет честь принимать у себя сию особу. Узнав, что мы встретились с королевской эскадрой, она изъявила желание сообщить вам о себе… – Козырь, значит, – Вивонн снова скривил рот, будто хлебнув кислого вина. – А ты складно говоришь, собака! Предал своих единоверцев, спевшись с маврами и пиратским сбродом... – Мои единоверцы первыми отказались от меня, – спокойно ответил пират, нарочито приподняв манжеты - на загорелых запястьях виднелись белые шрамы от кандалов. Будто не заметив презрения, обозначившегося на лицах адмирала и его офицеров, он спросил: – Что мне ответить капитану? Анжелика затаила дыхание; Вивонн сжал кулак вокруг эфеса шпаги так, что костяшки проступили белыми пятнами. - Грязный каторжник! - прошипел он сквозь зубы. – Нам нужно подумать. Отведите его на корму. Лаброссадьер, Малиньяк, Кроссо, – со мной. Мадам, прошу вас присоединиться к нам. Он мог бы и не говорить этого – наверное, остановить Анжелику сейчас не смогли бы все офицеры флагмана, вместе взятые. В кают-компании Вивонн хладнокровно дождался, когда приглашенные займут места за тяжелым дубовым столом, сам же остался стоять, постукивая пальцами по темному дереву. – Мы в сложном положении, господа и дамы, – начал он неожиданно легко, едва ли не сдерживая усмешку. – У этого мерзавца в руках герцогиня Мазарини… – Что? – не сдержала возгласа Анжелика. Она слышала скандальную историю с побегом: при дворе больше сочувствовали обманутому мужу, нежели искательнице приключений, но чтобы сбежавшая красавица оказалась на Средиземном море в руках у пиратов?! – Так вот почему вы отменили приказ? Герцогиня важнее для вас, чем мой сын?! – Сударыня! – Вивонн прихлопнул столешницу ладонью. – У вас нет права говорить так. Будь ваш сын в плену, я поступил бы так же, но пока что вся моя команда рядом со мною. – Пока что? Вы намерены отдать Кантора?! – Сударыня, – уже спокойнее продолжил адмирал. – Я призываю вас – и всех присутствующих – подумать здраво. Ситуация, повторюсь, крайне деликатная. Мы не можем вступить в бой, – он повернулся к молчащим офицерам, и те медленно кивнули. – пока наше положение не выгодно, к тому же герцогиня у него в руках, а Рескатор непременно воспользуется ею для прикрытия. У этих отродий нет чести! – Нужно вступить с ним в переговоры, – предложил Малиньяк; несмотря на его грубую внешность, сейчас Анжелике казалось, что он смотрел на нее с сочувствием. – Выиграть время, насколько это возможно. Улучив момент, мы можем застать его врасплох. Вивонн принялся беззвучно ругаться. – Дьявол бы подрал этих неверных дьяволиц, сбегающих от мужей! - при этом его взгляд случайно остановился на Анжелике, и на скулах проступил румянец. Прочистив горло, он продолжил: - Мы можем выжидать, конечно, но если у этого негодяя лопнет терпение, и он поймет, что не получит желаемого, кто знает, как он поступит? Выставит ее на торги на Батистане? Или пошлет в подарок марокканскому султану? Я покрою себя позором в глазах короля, к тому же разобью сердце своему доброму другу, герцогу Монако. Нет, решительно, мы должны что-то сделать, чтобы вызволить из беды прекрасную беглянку. – Неужели не будет в том позора, если отдадите на расправу маленького мальчика? – еле слышно пробормотала Анжелика. Ей было плохо – сердце билось, как сумасшедшее, во рту пересохло, а пальцы налились ледяной тяжестью. Что она могла выставить против Рескатора? Да еще если офицеры королевского флота с ним заодно? – Сударыня, я повторяю… – Вы говорили о переговорах? – тем же тихим голосом прервала она его. – Я пойду на встречу с Рескатором. – Это невозможно. – Я – мать Кантора, – она вскинула голову и прожгла его яростным взглядом. – Я жена маршала дю Плесси. Я консул Кандии, в конце концов! – Мадам, ваши титулы в Средиземном море, да еще для пиратов, значат меньше, чем бочка доброго рома, – жестко ответил Вивонн. – Если пираты хотят чего-то от моего сына, так пусть сперва потребуют этого от матери, – она не сводила с него пылающий взгляд. – Или у вас есть предложение получше? Воцарилось молчание. Кто-то из офицеров смотрел в стол, кто-то переводил взгляд с хрупкой бледной женщины на застывшего в неподвижности адмирала… Наконец, Вивонн снова пристукнул по столу ладонью и вполголоса выругался. – С вами отправятся двое моих офицеров, иначе переговоры не состоятся.
Zirael: – Аккуратней, мадам, – Вивонн придержал ее за руку, пока она забиралась по шаткой веревочной лестнице в лодку. С момента разговора в кают-компании он лишь единожды спросил ее, уверена ли она в своем решении, и больше ее не отговаривал. Анжелика с ожесточением подумала, что ее решимость стала для адмирала счастливым случаем и хотя бы на время развязывала ему руки. – Не давайте прямых обещаний и не соглашайтесь ни на что без совета со мной, – напутствовал он ее. Между его бровями залегла складка. – Меня могут не отпустить обратно? – Капитан не причинит вреда даме, – сумрачно пообещал парламентер с судна Рескатора. Он стоял подле мачты в сопровождении двух конвоиров из числа матросов. – Да, женщин на рынках Востока продают целыми и невредимыми, так цена выше, – едко бросил Лаброссадьер, в ответ на что Вивонн метнул на него яростный взгляд. – Я дал приказ Малиньяку – в случае опасности он подаст сигнал: снимет шляпу и вытрет со лба пот красным платком. Я велел не спускать с него глаз, - прошептал герцог на ухо Анжелике. - Помните, что вам нужно вернуться не позднее, чем через два часа. Она кивнула и уцепилась за жесткие веревки. Ее ладони тут же начало саднить, но, превозмогая неудобство, она спустилась в лодку, где ее тут же принял Малиньяк. Раскачивающееся на волнах суденышко и плеск ударяющих в борт волн вызывали у Анжелики безотчетный страх, она невольно вцепилась в узкое сиденье. – Мадам, еще не поздно передумать, – с участием наклонился к ней второй из сопровождающих ее офицеров. – Вам вовсе незачем плыть туда. Тем более вы так побледнели. Вам дурно? – Сейчас пройдет, – с трудом проговорила она, стараясь дышать ртом: острый запах водорослей и соли казался раздражающим и вызывал тошноту, которой и в помине не было, когда она сидела в своей палатке на палубе. – Я… просто я не умею плавать, вот и все. – Не умеете плавать? – Малиньяк, руководивший гребцами, удивленно обернулся. – Как же вас взяли в королевский флот? Она через силу рассмеялась вместе со всеми, понимая, что такими шутками офицеры старались подбодрить ее. – Зачем им может быть нужен мой сын? – пробормотала она, чтобы отвлечься от плеска воды под веслами. – Ради выкупа скорей всего, мадам. Рескатор прослышал, что у него знатные родители, вот и решил урвать легкий кусок. – Легкий кусок? – возразил второй. – Выкатиться под пушки целой эскадры? – Не забывай про герцогиню. – Я-то помню. Имея на борту такую особу, легче всего потребовать выкуп за нее, и не у адмирала, а у мужа… – Если он согласится платить, – едва слышно фыркнул Малиньяк и тут же покосился на Анжелику, все еще цепляющуюся за укрытое мокрым ковром сидение: не слышала ли она его дерзости. – И все равно, при чем тут ребенок – ума не приложу. При чем тут ребенок? Это не давало покоя и самой Анжелике, это было причиной ее бестрепетной решимости. Если есть в мире человек, который ищет Кантора и готов ради него пожертвовать собственной безопасностью – она должна знать причину этого. Может статься, не получив желаемого сейчас, он подстережет мальчика в Кандии или перехватит эскадру на обратном пути, подготовившись лучше и выбрав момент удачнее… Высокие борта шебеки приближались с каждым слаженным движением весел. Постепенно Анжелика справилась со страхом и уже могла смотреть на плещущиеся рядом с собой волны почти спокойно. Сейчас ее ждал противник, более хитрый, чем море, и ей нужно было подготовиться к встрече. Вивонн говорил, что он неравнодушен к женской красоте и богат; не будет ли верным ходом сыграть на этом? Из раздумий ее вырвал резкий окрик; подняв голову, она обнаружила, что лодка уже находится под темными бортами шебеки. Свесившись с борта, матрос кинул на нос лодки просмоленный конец, который один из гребцов споро закрепил. – Идемте, – Малиньяк помог Анжелике подняться, подставив плечо, когда она покачнулась на шаткой палубе. Зажмурившись от вновь накатившей паники, она наощупь попыталась подняться по веревочному трапу, но ее тут же перехватили несколько пар рук, почти втянувших ее на борт. Ощутив под ногами твердь, она подняла ресницы и тут же натолкнулась взглядом на высокую фигуру, стоящую прямо перед нею. «Описание Вивонна было вполне точным», подумала она отстраненно – главарь пиратов, неуловимый Рескатор был высок и худ, от него веяло скрытой силой и властностью. Он был огромен и до чрезвычайности странен. Черный с ног до головы, в черных кожаных перчатках с крагами и в маске из той же черной кожи, закрывавшей все лицо до губ, окаймленных темной бородой, он походил на кошмарное видение, и Анжелика против воли широко раскрыла глаза. Заметив ее смешанное с отвращением удивление, Рескатор отвесил ей изящный поклон, словно они находились не на пиратском корабле, а на светском рауте. Маркиза в ответ только холодно кивнула. – Признаться, я не поверил, когда мой друг сказал, что на переговоры адмирал послал женщину, – голос, раздавшийся из-под маски был низким и хриплым, и Анжелика поморщилась. – Она прибыла не одна, – офицеры, не сговариваясь, встали по обе стороны от нее; Малиньяк вызывающе коснулся рукой эфеса шпаги. – Меня не посылали, – сухо проговорила Анжелика. У нее слегка кружилась голова от перенесенного путешествия. – Я вызвалась сама, и не вам отпускать насмешки в адрес герцога – он, по крайней мере, не меняет женщин на детей. – Право же, необычное явление для дамы - сразу переходить к делу. Что же, вы напомнили мне, что время бесценно. Прошу вас пройти со мной, мадам, – он жестом указал ей путь. Глубоко вздохнув, она подобрала юбки и шагнула следом. Один из офицеров хотел пойти с ней, но дорогу ему преградил великан-мавр с кривой саблей на боку: в руках он держал мушкет с прикладом, отделанным чеканным серебром - судя по всему, он принадлежал к числу телохранителей капитана. Тот бросил ему что-то на арабском. Обернувшись к французским офицерам, Рескатор сказал: - Ручаюсь, господа, что не причиню вреда мадам дю Плесси. Он сделал легкий кивок в сторону Анжелики, и ей показалось, что в его голосе зазвучали иронические нотки. – Пиратское великолепие, – вырвалось у Анжелики, едва она переступила высокий порог каюты. Отчего-то ей казалось, что обитель Рескатора будет пропитана духом Востока, но убранство каюты было скорей европейским, хотя и вызывающе роскошным. Ей сразу бросился в глаза изумительной работы персидский ковер на полу, в ворсе которого утопали ее туфельки. Оглядевшись, она отметила, что большинство вещей и безделушек гармонировали друг с другом, словно хозяин тщательно отбирал их, создавая единый облик. – Присаживайтесь, мадам. Пора приступить к переговорам, – мне передали, что вы стеснены во времени… – он демонстративно перевернул массивные песочные часы, украшенные инкрустациями из серебра и слоновой кости. – Хотя, право, не знаю, о чем стоит говорить – я передал свои требования и не намерен их менять. – Я маркиза дю Плесси де Бельер, французский консул в Кандии, – звонко произнесла она и положила на дубовую столешницу свернутые бумаги. – О, я вижу, – пират даже не взглянул на пергамент. Склонив голову к плечу, он рассматривал Анжелику: его темные глаза поблескивали в прорезях маски. – И что мне до ваших титулов, мадам? – А что вам до моего сына? – парировала она. Странно, но сейчас она не ощущала исходившей от Рескатора опасности, как когда она впервые увидела его через подзорную трубу. Мельком она подумала о Филиппе – интересно, что же он скажет, узнав о ее приключениях? Может быть, испугается за нее хотя бы немного?... – Вы сказали, что хотели видеть Кантора де Морана – так я его мать, и сейчас забочусь лишь о его благе. Пират прошел по тесной каюте к столу, небрежно поправил готовые упасть со стола бумаги и еще раз указал рукой на низкий широкий диван: – Я могу ответить вам тем же… – Вам нравится играть словами, верно? – Анжелика, надменно выпрямив спину, присела на устланное жесткими гобеленами сиденье. - Что вам нужно от Кантора?! Не двигаясь с места, Анжелика не сводила с пирата глаз. Рескатор хрипло рассмеялся. Казалось, ее волнение забавляет его. – Моя история может вам не понравиться, мадам дю Плесси де Бельер… Ее полное имя он произнес с растяжкой, прокатывая по языку каждый звук. – Когда-то давно я дал слово его отцу, что позабочусь о ребенке. Настало время выполнить обещание. Удар молнии не мог бы поразить Анжелику больше, чем нагнавший ее в южных морях призрак первого мужа. Ко многому она была готова, но теперь в замешательстве прижала руку ко рту. – Ну же, не смотрите на меня такими глазами, – сухо продолжил Рескатор. - Ведь вы же помните, о ком идет речь, не так ли? – О…обещание? – пробормотала она, силясь собраться с мыслями. – Но когда вы… вы что же, видели графа де Пейрака после ареста? – Видел, - лаконично ответил Рескатор. Отвернувшись, сейчас он смотрел на жемчужно-белый песок, струящийся в часах. - Незадолго до казни. Он заставил меня дать обещание, что я окажу нерожденному еще ребенку всю возможную помощь. – Помощь? – память сыграла с ней злую шутку: в душной каюте Анжелика въяве ощутила январский холод, среди которого был рожден Кантор в нищете и страдании, и безысходность того страшного времени заставила сорваться с ее языка не расспросы, но едкий упрек: – Вам потребовалось, однако, много времени. Сейчас мы не нуждаемся в вашей помощи. – Сейчас я и не предлагаю ее Вам, – он сделал ударение на последнем слове. – Граф просил меня помочь мадам де Пейрак, а не маркизе дю Плесси де Бельер. По слухам, сам король у вас в покровителях. Отчетливая издевка, с которой этот худощавый ренегат произносил ее титул, взбесила ее так, что она едва могла вздохнуть, - куда сильнее, чем надоевшие еще во Франции слухи о ее мнимой связи с королем. – Ну так вы опоздали. Графиня де Пейрак умерла, – прошипела она. С языка рвалось продолжение – а разве не нуждалась в помощи Маркиза Ангелов; а как тяжело выбиралась из грязи, ломая ногти, мадам де Маре? Перед глазами пронеслись Двор Чудес, пожар, пожирающий «Храброго Петуха» и ее мертвых друзей; Клод; кнут Филиппа в первую брачную ночь… Но она скорей умерла бы, чем стала рассказывать об этом пирату. – А нынче Кантор обойдется без вашего участия. И потом, чем вы намерены отдать долг? Золотом, украденным у французских торговцев? – Есть долги, которые нельзя положить в мешок, мадам, и не обменять ни на какие сокровища. – Мне все равно. Я не даю своего согласия на встречу, - отрезала Анжелика. – И герцог де Вивонн также станет тому преградой. Рескатор пожал плечами. – Значит, если мессиру де Вивону вздумается затеять бой… что же, он подвергнет королевскую эскадру риску гораздо большему, чем ему кажется. А готовы ли вы понести за это ответственность? Я думал, вас послали сюда в качестве Юдифи. Что же будет, когда вы не принесете герцогу моей головы? - Он снова хрипло рассмеялся. Анжелика сделала бы что угодно, чтобы остановить этот жалящий смех. - Обещаю, после нашего разговора Кантор все решит сам, - умиротворяющим тоном произнес наконец Рескатор, - я не стану удерживать его силой. Анжелика почти не слушала его. Наклонившись вперед, она задумчиво рассматривала хорошо выделанную кожу, из которой была сделана маска. – Откройте лицо, месье, - вдруг сказала она. - Ведь я знаю вас? Не были ли вы среди друзей моего супруга? Теперь настал ее черед говорить с издевкой, и она с удивлением заметила, что ее уловка удалась: Рескатор едва заметно вздрогнул, услышав обращение, которого не слышал, вероятно, многие годы. – Я не сделаю этого - вам должно быть понятно, почему, мадам. – Мне кажется, у вас южный акцент, – медленно проговорила она. – Похоже, вы гасконец, сударь? И вы числили себя среди друзей графа де Пейрака? Да, скорей всего, его падение ударило по вам… как ударило по многим. Ведь оттого вы прячете лицо? – Вам удалось меня раскусить, - объявил Рескатор, сверкнув чересчур веселой улыбкой. - Похоже, рядом со столь прозорливой дамой я рискую быть наконец раскрытым. Ну что же, я люблю риск! А вы любите разгадывать загадки, мадам дю Плесси? Она пропустила колкость и сарказм мимо ушей, продолжая скользить взглядом по его фигуре в поисках ответа. – О, я лишь пытаюсь понять причины вашей настойчивости. Так чего вы хотите на самом деле: отдать старый долг или же откупиться от старой жизни… которую вы предали? Ей было странно и почти больно вспоминать ту, прошлую жизнь, залитую солнцем и цветочным ароматом Тулузу, перебирать в памяти лица, которых она уже почти не помнила, – под слабый скрип дерева покачивающейся на волнах шебеки. – Предатели куда чаще рассуждают о предательстве, чем те, кому не о чем сожалеть, – после паузы ответил пират, разом сбросивший с себя нарочитое веселье. Он легко поднялся из кресла и протянул Анжелике руку. После некоторого колебания маркиза приняла ее, и они вместе вышли на балкон полуюта. Облокотившись на балюстраду, Рескатор с полной бесстрастностью, если так можно было сказать о его кожаном лице, наблюдал за движением на королевских галерах. – Пожалуй, так вам удастся меня разговорить, пока ваш друг герцог готовит свои античные суда... Смотрите! Право же, эти неуклюжие башмаки хороши разве что для каботажного плавания, так что не питайте особых надежд: герцогу останется лишь спасать честь французского флота. Анжелика промолчала. - Так каким же будет ваше решение? - негромко спросил он. – Пока никаким, – Анжелика резко развернулась, чтобы вернуться в каюту. – Мне нужно вернуться на корабль. Она протянула руку за свернутыми в трубочку бумагами, все еще лежащими на столе, и невольно покачнулась от ударившей в борт волны. Рескатор, тут же оказавшийся рядом, помог ей не утратить равновесия, придержав ее за локоть. От него необычно, но приятно пахло – выделанной дорогой кожей и смесью восточных благовоний. – Вы желаете, чтобы за вас решение принял герцог? – вкрадчиво произнес он ей на ухо. – Вот уж не ожидал такой робости от вас… Если адмирал велит вам отдать сына – вы подчинитесь? Она легко пережила нахлынувший гнев, - понимая, что именно его пират и желал вызвать, – повернула голову и торжествующе глянула прямо в темные блестящие глаза: - Мессир де Вивонн не боится вступить с вами в сражение. Кем бы вы ни были раньше - теперь вы отступник, презренный ренегат, предавший свою веру и своих соотечественников! - Ого! Уж не мстите ли вы мне за то, что я сделал о вас скоропалительные выводы? - теперь его взгляд вновь искрился мрачноватым весельем. - Ну так я уязвлен в самое сердце. Анжелика лихорадочно соображала. Было ясно, что план с затягиванием времени провалился. - Что вы намерены делать с пленницей, герцогиней Мазарини? - С пленницей? О нет, сударыня, - она моя гостья. - Так значит, вы не собираетесь продать ее на невольничьем рынке? - выпалила Анжелика, чем еще больше развеселила Рескатора. Его смех потонул в судорожном кашле. - Воистину вы наделены даром меня веселить. Нет, я не торгую рабами, - сказал пират, откашлявшись, - я принял герцогиню на борт, когда она оказалась в затруднительной ситуации, и принял в качестве гостьи. Она кажется вполне довольной моим гостеприимством. - Так, значит, вы не собираетесь ее отдавать? - Похоже, она не горит желанием вернуться во Францию и встретиться с мужем, оказавшимся на редкость презренным созданием. - Тогда, боюсь, я не поняла вас, - покачала головой Анжелика. - Все очень просто: я верну мадам Мазарини герцогу, если она сама того пожелает. Если же нет, то мы поступим, как уговорились заранее. А вы, мадам? Каким образом вы оказались на королевской галере? Среди экипажа есть человек близкий для вас, не так ли? Анжелика взглянула на него с непониманием. - Что еще, как не любовное приключение может заставить покинуть королевский дворец одну из первых красавиц французского двора! Ну же, сударыня, признайтесь: среди бравых офицеров его величества есть тот, ради кого вы пустились на подобное безумство? Вспыхнув до корней волос, Анжелика постаралась сохранить спокойствие и достоинство: как смеет этот пират говорить с ней в таком тоне. - Недавно вы обвинили меня в связи с королем, теперь уже - с обычным офицером? - ядовито парировала она в тон ему. – Я не столь непостоянна, чтобы менять расположение короля на блеск эполет. Я плыву в Кандию, уладить кое-какие дела. – В таком случае я предлагаю вам сделку. Вы вместе с сыном составите мне компанию до Генуи. Воспользовавшись гостеприимством господина де Гримальди, пока эскадра герцога не зайдет в порт, вы сможете присоединиться к герцогу и продолжить свое путешествие. Вы не будете скучать в дороге: мадам Мазарини составит нам компанию. - Герцог не согласится на подобные условия! - Ему придется проявить благоразумие, а вам - уговорить его на это, если вы не желаете увидеть своими глазами морское сражение... – А Кантор? – спросила она после паузы. – Что будет с Кантором? – Я никого не буду удерживать силой, – повторил Рескатор. Странно, но что-то в его голосе заставило ее поверить, что он не лжет, хоть и не уняло тревоги в сердце. Не прощаясь, она развернулась и прошла на палубу, где ее ждали офицеры. Повернувшись, чтобы с их помощью спуститься в шлюпку, она еще раз взглянула на черную неподвижную фигуру, и на ее лбу проступила легкая морщинка.
Xena: Еще раз хочется поздравить автора, за то то взялась наконец за воплощение этой интересной идеи. Анжелика с "багажом" - это что то новенькое.
Olga: Идея, конечно, интересная. А что было бы, если бы Анж встретилась с Пейраком при жизни Филиппа. Результат зависит от того, как обыграть и раскрыть саму героиню. Считаю, что можно написать как хэппи энд с графом, так и их взаимное разочарование, так и что то среднее, типа вроде теперь вместе, но у каждого своя жизнь. Что тут пока не пойму. Но за фанфиком буду следить. Я засомневалась, что героиня могла бы в принципе поехать с Кантором. Зачем Вивонну паж с мамашей в придачу? И консульские дела тоже не аргумент, в присутствии маркизы там необходимости не было, всем занимались управляющие. Да и Анж при дворе стыдилась своей неаристократической деятельности, это консульство просто синекура. На военные корабли не брали разных дамулек, это не прогулки по каналам Версаля. Потом, как бы Филипп не относился к жене, вряд ли позволил бы ей таскаться по Средиземному морю. И у нее есть обязанности при дворе, которые не бросишь.
полная версия страницы