Форум » Творчество читателей » Лето в Плесси 1667 г. (Анжелика и Филипп). Часть 5 » Ответить
Лето в Плесси 1667 г. (Анжелика и Филипп). Часть 5
Psihey: Первая часть:click here Вторая часть: click here Третья часть: click here Четвертая часть: click here
Psihey: Olga пишет: Фил не в курсе Тогда еще лучше - Филу перед турниром: - Тут такое дело, я поставила ваш халат на кон, так что, у вас только один выход - выигрывать
Psihey: Я тут озадачилась вот каким вопросом. Ла-Виолет (в другом переводе Ла Вьолет) - это же имя должно быть как Флипо? Тогда может просто неправильно переведено? Может это просто мужское имя Violette - Виолетт? А перевод с "ла/ля" - ошибка? Или это фамилия (как Молин)?
Olga: Во французском издании так и написано La Violette. А фамилия это или имя не ясно.
Psihey: Olga пишет: La Violette Тогда получается, что это Фиалка, раз не как мужское имя написано. Вообще прозвище?
Olga: Может и прозвище. Но странное для персоны мужского пола. Может все-таки фамилия.
Psihey: Olga пишет: Может все-таки фамилия То же склоняюсь к фамилии)
Psihey: в Англии камердинеров называли только по фамилии (как дворецкого и управляющего). Вот про Францию не знаю.
Xena: У меня вопрос по генеалогии: от кого могло достаться ожерелье? Я с лихой руки Иоланду де Дре махнула. Вроде бы она была 2-ой женой сына Одо, Гуго. Но мне бы хотелось и Лузиньянов сюда приплести, чтобы было как у Анж с Мелюзиной родство.
Psihey: Xena пишет: У меня вопрос по генеалогии: от кого могло достаться ожерелье? Я с лихой руки Иоланду де Дре махнула. Вроде бы она была 2-ой женой сына Одо, Гуго Нет, она, вроде, была 1й женой, а второй - Беатриса Шампанская, дочь которой и вышла за одного из Лузиньянов.
Psihey: Вот эту главу хочу кардинально переделать. Важно понять - что совсем не алё и от чего надо избавиться в первую очередь? Глава пятнадцатая. Смиренная монахиня (Это старый текст пока без изменений). Обычно всё начиналось с мелочей. Косой взгляд, пустое замечание, вздох: «Ах, моя несчастная племянница! О, мой бедный сын!», незаметные гостям, явственно ощущались Анжеликой, и били точно в цель. Она сама не понимала, что ее останавливает, чтобы не выпроводить свекровь из замка, разругаться с ней или хотя бы урезонить. Так и сегодня, всё началось с пустяка. Сидя в гостиной за пасьянсом, старая маркиза обратилась к мадемуазель де Бриен мадам де Жанси: - Душенька, Вам, наверное, скучно с нами? Что делать свежей, как весна, девушке с дамами, убеленными сединами? – и она выразительно покосилась на седую прядь в волосах Анжелики. Мадемуазель де Бриен, польщенная словами настоятельницы, с довольным видом откланялась дамам и исчезла в саду. - Ах, молодость, - притворно вздохнула Алиса, - прекрасная пора, но длится мгновение. Но Вы, кажется, загрустили, моя дорогая? Не печальтесь, у Вашего возраста есть свои преимущества, и мужчины их ценят. А седую прядку почти не видно, хотя на Вашем месте, чтобы дольше скрывать свой возраст, я бы укладывала волосы иначе… - Кажется, мадам, теперь я понимаю, кто научил Филиппа любезности и светскому обращению с дамами. - Я рада, моя дорогая, что Вы смогли по достоинству оценить изящность манер моего сына, хотя, как я понимаю, судьба ранее не баловала Вас знакомыми из высшего света. - Признаюсь, мадам, я терялась в догадках об истоках воспитания маркиза, встречаясь с ним в салонах или принимая его у себя, но познакомившись с Вами ближе, я нашла ответы на свои вопросы. Я не оскорбляю Ваших чувств своей откровенностью? - О, нет, что Вы, моя милая! Я прошу Вас, без церемоний. Я тоже сделаю Вам признание. Безмерная любовь к Вам позволяет мне чудесным образом многого не замечать. Но всё же, как это ни печально, не видеть плохого воспитания Ваших сыновей, пасынков моего любимого сына, я не в силах. - Вы успели познакомиться с моими мальчиками, мадам?! Я поражена Вашей энергии! Когда Вы находите время? Вы же были безумно заняты службами и молебнами. - Да, была, и заметила, моя дорогая племянница, что для католички, Вы весьма холодны к вере. И это не лучший пример для Ваших детей. - Что-то раньше я не замечала особой религиозности в Вашем сыне. Старая маркиза поджала губы. - Филипп - солдат, на войне некогда думать о спасении души. Другое дело – маленькие ангелочки. Чудный невинный возраст, который так быстро проходит. Но Вам не до них. Вы заняты только собой. Я не нашла ни одного портрета детей, и Молин заверил меня, что их нет и в парижском особняке. Хм, я припоминаю, что один из Ваших братьев – художник? - Вы очень хорошо осведомлены, мадам. - Дворянин, подавшийся в ремесленники…. О, времена! – не унималась Алиса. – Да, Вашим родителям было нелегко помочь детям занять подобающее их происхождению положение в обществе. Каким по старшинству является Ваш брат? Вы простите мне, Ваших братьев и сестер так много, что я до сих пор не могу запомнить их всех. - О, не стоит извинений, я совершенно не в претензии, мадам, время неумолимо. Гонтран – третий сын и это было его личное решение. Кстати, глубоко сожалею, но вынуждена заметить, что Вашего дорогого внука зовут Шарль-Анри, а не Франсуа. Я уже просила Филиппа напомнить Вам об этом. Старая маркиза захлопнула веер. - Я еще не выжила из ума, и прекрасно знаю, как зовут моего внука, Вас и не путаю Ваших детей, мадам. То же самое я сказала моему сыну. И я бы хотела знать, откуда взялись эти нелепые домыслы? - Быть может у них одна родина с небылицами о том, что я работала служанкой в трактире? Я?! Служанкой? Право, Вы поражаете меня своей безграничной фантазией, тетушка! - О чем Вы?! Как Вы могли подумать, мадам, что я буду распространять такие нелепые слухи?! Но за Вашей спиной шепчутся гости, должна Вас предупредить. Я могла бы назвать имена… - Прошу Вас, не трудитесь! - Ах, я надеюсь, Вы не гневаетесь? Не стоит обращать внимания на пустые сплетни. И, раз инцидент исчерпан, расскажите, прошу Вас, как Вы, дворянка, стали шоколадницей? Мне безумно интересно. В молодости, я была увлекающейся натурой, хотя, конечно, мысль что-то стряпать, как кухарка, и продавать это, не приходила мне в голову. - Шоколад, мадам, варят профессиональные повара, хотя я и сама могу угостить Вас как-нибудь (замечу, что Филипп - верный поклонник моих маленьких кулинарных забав). Я тоже увлекающаяся натура, тетушка, только я развлекаюсь производством шоколада и заморскими экспедициями, а Вы больше интересовались Фрондой. У нас разные вкусы. Алиса побагровела и открыла рот, чтобы возразить невестке, но их словесную дуэль, грозящую перерасти в нечто большее, прервало появление принца. Анжелика, пользуясь случаем, сделала реверанс монсеньору Конде и тетке и покинула гостиную. На веранде маркиза столкнулась с сестрой. - Что с тобой? Можно подумать, ты сцепилась с кем-то врукопашную! Сядь и выпей воды, у тебя горят щеки. Необычный тон Ортанс смутил молодую женщину. С тех пор, как уехала Нинон, ей почти не с кем было поговорить по душам. И сама не зная почему, Анжелика сказала: - Это всё наша тетка. Норовит укусить меня. А я каждый раз борюсь с желанием расцарапать ее физиономию. Как будто мне мало обид Филиппа! Ах, Ортанс, эти Плесси превращают мою жизнь в сущий ад! Прокурорша закусила губу, собираясь отвесить ядовитое замечание, но передумав, серьезно сказала: - Да они всегда были такими! Разве ты не помнишь? Даже дядя, самый воспитанный из этого семейства. Зачем ты связалась с этой фамилией? Тебе нужен был громкий титул, Версаль и красавец Филипп? Ты получила то, что хотела – изволь платить. Анжелика, я не узнаю тебя, где твой бойцовский характер?! Я не собираюсь тебя жалеть! И не смей жалеть себя сама! Ты теперь маркиза дю Плесси. Это твой замок и, черт возьми, это твое право решать, кого ты будешь здесь терпеть, а кого нет! - Почему я до сих пор терплю здесь тебя, ты не знаешь? – полушутя, спросила маркиза. - Потому что с тех пор, как уехали Нинон, Лозен и Лавальер, а наша тетушка завела здесь свои иезуитские порядки, ты совсем закисла. Так бы и дала тебе по щекам! И увидев, как встрепенулась сестра, мадам де Фалло, с удовольствием хмыкнула и переменила тему: - Когда твой муженек возвращается на войну? - Через неделю, кажется. Он мне ничего не говорит. - Да уж, не секрет. Я не знаю, что у вас происходит, но ты бы была мила с ним хотя бы на людях, для гостей. Наша тетка уже пыталась выведать у меня, почему он не навещает твою спальню. - Ей-то какое дело?! – поразилась Анжелика. - Может быть, я сошла с ума, но она хочет разрушить ваш брак. - Ортанс, ты сошла с ума. - Не скажи, сестрица. А еще, узнав, что мой муж прокурор, она интересовалась, основаниями для расторжения брака. Берегись ее! А лучше замани поскорее Филиппа к себе в будуар. Хватит жеманничать. При твоих прелестях, это не такой уж подвиг. - Кажется, сейчас по твоим щекам пройдусь я, - со смехом пригрозила Анжелика. - Только попробуй! Давай, собирай своих сорванцов, поедем к отцу. Пусть наши милые родственники перегрызут друг другу глотки. Никогда не думала, что от Ортанс может быть польза, - улыбнулась про себя повеселевшая маркиза.
Olga: Psihey пишет: Вот эту главу хочу кардинально переделать. Важно понять - что совсем не алё и от чего надо избавиться в первую очередь? А что не нравится? Почему эта глава попала в немилость? Не клеится к сюжету или по-другому хотите показать отношения Анж и матери Филиппа? Невесткой мадам дю Плесси-старшая вполне могла быть недовольна и естественно в разговорах это могло прорываться. Может быть не очень проявленго отношение к ней Анж? Она все еще чувствует себя перед маркизой замарашкой из Монтелу в убогом платье? Поэтому ее замечания так Анж задевают? Или боится, что та раскопает ее прошлое времен Красной маски, и от этого будет больно? Отношения Анж и Ортанс намного теплее, чем в каноне, но почему бы им и не улучшиться.
Psihey: Olga, не нравится какая-то натянутость, вымученность аргументов. Не знаю... неживой разговор. С Ортанс -да, не канонно. Анжелика отправляла ей вроде посольство - сыновей с подарками и она приходила как я помню проведать Анж, когда та родила. Но с другой стороны не Паражонк же мне в Плесси везти;) Еще не нравится глава - где платье Анж меняет по совету Фила - нашла, это начало Странного семейства. Раздражает меня. Убрала бы вообще. Конец - разговор Филиппа с матерью нормальный.
Olga: Psihey пишет: не нравится какая-то натянутость, вымученность аргументов. Не знаю... неживой разговор. Некоторая натянутость действительно есть. Но ведь это разговор Анж с матерью Филиппа. Вроде у них не те отношения, чтобы ждать сердечности. Можно конечно предположить, что Анж должна проявлять больше эмоций, горячиться, вспыхивать, это в ее характере. Но ведь она уже придворная дама, должна же была научиться держать себя в руках. Вот и получился эдакий светский разговор в духе "на себя посмотри".
Psihey: Olga, может над самими словами подумаю еще... Может, мне именно формулировки не нравятся🤔 А про платье?
Olga: Psihey пишет: Еще не нравится глава - где платье Анж меняет по совету Фила - нашла, это начало Странного семейства. Раздражает меня. Убрала бы вообще. А мне этот отрывок напомнил место в каноне, где Монтеспан побежала платье менять, так как типа королю не нравится. Хотя про платье сказала Лавальер.
Psihey: Olga, вот откуда я украла!;)))
Psihey: Так, я что-то потерялась. Как будет правильно: баронесса Унылое платье или баронесса УнылоГо платьЯ? *я обнаружила, что сказка про красную шапочку в авторстве Шарля Перро называлась Красный Шаперончик (шаперон - головной убор с накидкой или пелериной) - «Le Petit Chaperon Rouge», это уже у братьев Гримм шапка появилась. Исправила в главе и задалась вопросом - склонять или нет?
Olga: Psihey пишет: аронесса Унылое платье или баронесса УнылоГо платья? Склоняюсь ко второму варианту. Баронесса чего - унылого платья.
Psihey: Olga пишет: Баронесса чего - унылого платья. маркиза Красного Шаперона? маркиза Красный Шаперончик? или тогда без маркизы...
Olga: Psihey пишет: маркиза Красного Шаперона? Ну да, просто само по себе слово "шаперон" смешное и непривычное. Может капюшоном или накидкой заменить?
Psihey: Olga пишет: Ну да, просто само по себе слово "шаперон" смешное и непривычное. Может капюшоном или накидкой заменить? Кукушка кукушонку купила капюшон;) Ну, на маркизу Красной накидки Анжелика наверное не обидится? Это как-то даже благородно звучит) У меня там добавилось от Лозена: - Маленький красный шаперончик! Это звучит так волнующе, не правда ли господа? Ну и в конце Лавальер тоже с намеками на скрытые сексуальные мотивы сказки. Мужчины - пошляки, в общем. С накидкой так не пойдет, наверное, подумаю еще;) ! Анжелику надо одеть в красное (алое) бархатное шелковое платье этим вечером.
Olga: Psihey пишет: накидкой так не пойдет, наверное, подумаю еще;) Если теряется смысл намеков мужчин, то тогда да, оставлять шаперон или еще что-то придумать.
Psihey: Для рациональных предложений и прочего есть у меня кусочек главы О Фее-лягушке, варенных королях и волшебстве. Начало выкладывала (с портретной галереей). Теперь 2я часть. НЕДОПИСАННАЯ, с пробелами. Это ДО турнира. Главный ? - нужен ли там секс? Может, как раз и не нужен? Или лучше не такой? На развилке Молин откланялся, попросив у хозяев разрешения удалиться, и затрусил на своем муле к дому. Деревья расступались в этих местах и они, молча, ехали бок о бок. - Когда я была маленькой девочкой, местные крестьяне считали меня феей, - неожиданно поделилась она. - Фея-лягушка, - отозвался Филипп. Но Анжелика ничуть не обиделась и, улыбнувшись, заявила: - А я люблю лягушек. Окно нашей с сестрами спальни выходило на болота, я столько раз засыпала под их песнопения. В кваканье лягушек – душа этих мест, Филипп. С болот, перегретых за день, поднималось легкое марево, словно паутина, окутывая лес и придавая ему таинственный вид. Анжелика с наслаждением вздыхала их сладковатый запах, прислушиваясь к кваканью и крикам цапель. Как мне не хватало тебя, Монтелу, - подумала она. Здесь, вдали от городской суеты, еще возможно жило ее волшебство. Супруги выехали на поляну, посереди которой вросло в землю варварское капище – каменный дольмен, поросший мхом – словно древний алтарь или стол, за которым справляли ночные пиры лесные духи. - Это и есть Ваш Камень фей? – спросил маркиз. - Да, - улыбнулась Анжелика. – В день майского дерева мы пели песни и водили вокруг него хороводы. Маркиз привязал их лошадей к кусту орешника и с улыбкой протянул к жене руки: - Идите ко мне! Анжелика, все еще охваченная воспоминаниями ранней юности, доверчиво позволила снять себя с лошади. Но, вместо того, чтобы опустить жену на землю, Филипп перекинул ее через плечо и понес к дольмену. - Что Вы делаете?! Отпустите меня! Куда Вы меня тащите? – в возмущении, она забарабанила по его спине, но маркиз только смеялся. Усадив свою ношу на высокую каменную плиту, он с нахальным удовлетворением оглядел ее. - Вы наивны как пастушка! – и насмешливо поинтересовался. - Уже догадываетесь, чем мы сейчас займемся, моя маленькая кузина? Анжелика только сейчас поняла, что оказалась в ловушке. Она не смогла бы спуститься без его помощи, не рискуя упасть и удариться. Как он подловил ее! И куда ей теперь деться? Тем временем маркиз отстегнул перевязь. - Вы с ума сошли? Филипп! Это же Камень фей! - Взять фею на Камне фей, - ухмыльнулся он, - эта мысль начинает мне нравиться. Вот, пожалуй, способ, каким можно Вас усмирить. Выйдет повеселее наших забав в монастыре, согласны? - Нет! – отбивалась она, - только не здесь! Это их обидит. Кормилица всегда говорила - над лесными духами нельзя смеяться! - И что случится? – рассмеялся он. - Не бойтесь, моя красавица, мы не потревожим Ваших эльфов. Если Вы, конечно, не будете слишком громко кричать. Вспомните, какой умницей Вы умеете быть. Хватит жеманничать, мадам, давайте-ка, ближе ко мне. Какой смысл сопротивляться? Она желала его еще в Монтелу, не понимая, чего именно хочет ее юное тело. Желала его, вспоминая погром в Красной маске, когда он приходил к ней в Ботрейи, такой холодный и непроницаемый для ее чувств. Желала, заставив его жениться на себе, и мечтая о первой брачной ночи под крышей белоснежного Плесси. И разве, борясь с ним на сене в последнюю военную кампанию, она в итоге не сама подчинилась ему? Анжелика поддалась ему, подчинившись вечному танцу Природы. Танцу, в котором самка отдается самцу, чтобы продолжить свой род. Она запрокинула голову и застонала. Откуда-то издалека с болот ей ответила птица. Деревья шумели над ними, склоняя свои верхушки. Даже сам Лес, казалось, дышал с нею в такт. Это мое Царство, - думала она, - мой лес. Все еще распластанная на каменной плите, она посмотрела на мужа блуждающим взглядом. Взглядом, в котором не было страдания или злости. - В прошлый раз Вы думали, что так наказываете меня, - проговорила она, и ее голос звучал низко и загадочно. - Я и сейчас Вас наказывал, - возразил маркиз, - Вы кричали. Она загадочно улыбнулась прямо в его нахмуренное лицо. Медленно сев, молодая женщина нежно обхватила его за шею и зашептала по памяти из "Науки любви", которую дала ей Нинон: - Правда? Почему же я чувствую себя вознагражденной? Силою женщину взяв, сам увидишь, что женщина рада И что бесчестье она воспринимает как дар*. Филипп попытался вырваться отстраниться, но оказался пойманным в ее объятия как в силки. Анжелика улыбалась, не сводя с него глаз. - Нет, я Вас не отпущу, маркиз. Вы попали в плен к фее. Хотите на свободу? Десять поцелуев. Он медлил, не отвечая, и все еще сдвинув брови. Анжелика сама потянулась к его губам, но тут, краем глаза увидела, как за спиной мужа, на другой стороне опушки промелькнула какая-то тень. Нет, то был не зверь. Из лесной чащи, стоя пояс в траве, на них глядела сгорбленная старуха. Это колдунья! - Филипп, там…, - начала она, но не успела. Лесную тишину разрезал демонический хохот. Казалось, что смеются деревья, вся поляна, весь лес. Старуха сотрясалась, тыча в них крючковатой палкой: - Проклятые! Проклятые! Маркиз резко обернулся. Не раздумывая, он выхватил шпагу из ножен и бросился в лес, но колдунья уже исчезла. Напрасно, наклонив голову, он прислушивался, пытаясь выследить ее словно зверя. Старуха словно испарилась в воздухе. - Нет, Филипп! Стойте! Стойте! - испуганно закричала Анжелика, и в попытке остановить его, спрыгнула с камня. Резкая боль пронзила лодыжку, вырвав у нее крик. Маркиз нехотя прекратил преследование, и вернулся к жене. - Зачем Вы прыгнули, глупая?! – он рывком поднял ее на ноги. - Я должна была Вас остановить. Пожалуйста, давайте вернемся в Плесси. Кажется, я подвернула ногу, - призналась она. - Зря Вы не дали мне ее убить, - с досадой проговорил маркиз. В довершении всего, оказалось, что ее Церера отвязала поводья, испугавшись криков, и убежала. Маркиз посадил ее к себе на луку седла. Они ехали в полной тишине. В другое время, думала Анжелика, эта прогулка… Туман тянулся к ним из низины… Анжелике было не по себе. В молочном мареве лес казался заколдованным и чужим. Она едва узнавала знакомую с детства дорогу. Неожиданно, она поняла, что они кружат движутся по кругу на одном месте. - Мы, кажется, уже проезжали эту развилку? Нет? – подала она голос - Что за чертовщина, - отозвался Филипп, хранивший до сих пор молчание. Ехать дальше становилось опасным, и он, спрыгнув, взял лошадь под уздцы. - Так, мы и к ночи не вернемся! – посетовала Анжелика, но муж, словно не слышал ее. Лошадь то и дело спотыкалась, они сошли с тропинки, и теперь продирались сквозь заросли папоротника. Наконец, деревья расступились. Молодая женщина вздохнула с облегчением. Но ее радость была не долгой. Словно по чьей-то злой шутке, перед ними снова возник Камень фей. - Проклятое место! – выругался Филипп, - Чтоб ему пусто было! И не видно ни зги! Это всё Вы со своими бреднями! - Я?! Это Вы надругались над капищем! Я же предупреждала, Филипп. - Феи, эльфы, колдуньи, заговоренные места, - недовольно пробурчал он, - ах, да, еще крысы и гусеницы, одержимые бесами! Чем набита Ваша голова? Когда Вы уже врастите из сказок своей кормилицы?! - Я – пуатевинка! – возмутилась Анжелика, и обижено добавила. – И я уже давно не верю в одержимых гусениц. И потом… - Переждем здесь, - оборвал ее Филипп, - туман скоро рассеется. Всё равно мы бродим по кругу. Он подвел лошадь к дольмену и вернул жену обратно на каменную глыбу. Привязав поводья, маркиз облокотился, встав рядом. - Проклятая ведьма! Завтра же затравлю ее с собаками. Нет, только не это! Анжелика не могла допустить, чтобы еще одна Мелюзина стала жертвой людской злобы. - Нет, Филипп! Умоляю, Вас, нет! – и поскольку он не отвечал, попыталась объяснить. – В детстве мы с ребятами из деревни собирались бежать в Америку, заплутали в Ньельском лесу и остались до утра в аббатстве. Нас искали всю ночь, и не найдя, на рассвете повесили Мелюзину. - А она оказалась на редкость живучей, - проговорил он, но уже не так зло. Анжелику затопила какая-то странная нежность, которую временами вызывал у нее Филипп. Та, первая Мелюзина раскрыла маленькой Маркизе Ангелов тайну чувств, пробужденных в ее сердце заносчивым кузеном. Колдунья первой догадалась, что я полюбила, - подумала Анжелика, и вслух возразила: - Эта уже другая. Местные жители всех колдуний зовут мелюзинами, такова традиция. – И, помолчав, добавила, - Люди жестоки, когда беспомощны… Почему Вы все время такой злой, Филипп? - Очень уж Вы печетесь об этой старухе, - недовольно пробормотал он вместо ответа. - Я просто не люблю, когда людям причиняют зло. ЗДЕСЬ НЕ ЗНАЮ ЧТО ПИСАТЬ - Туман рассеивается. Будем возвращаться, – он решительно поднялся. – Как Ваша нога? - Плохо, - созналась она. Лодыжка распухла и болела. - Понятно. Придется снова нести Вас на себе. Последнее время я только и делаю, что, как дурак, таскаю Вас на руках по всему Плесси. - И Вы сожалеете об этом? – спросила она, невольно улыбаясь. Маркиз пожал плечами. – Нет, но Вы заставляете меня сомневаться в Вашей бесплотной сущности, - и он с деланным усилием подхватил ее на руки. Анжелика, ничуть не рассердившись, стукнула его по плечу. - Какая Вы неженка, маршал. - Осторожно, мадам, как бы я не растерял остатки своих благородных намерений. На повороте тропинки им встретилась Церера. Лошадь испугалась, но не смогла далеко убежать в тумане и теперь тихо паслась у обочины. - Церера! – обрадовалась Анжелика. - Ваша лошадь слишком нервная, - заметил Филипп, помогая ей сесть в седло, - я не первый раз это замечаю. - Но она такая красивая, - возразила молодая женщина, - настоящая аристократка. Она дорого обошлась мне. - Возможно. Но Вы рискуете не справиться с ней и свернуть себе шею. Их потеряли. На встречу им выехал небольшой отряд, возглавляемый месье де Бюсси. *Овидий «Наука любви»
Olga: Psihey пишет: Главный ? - нужен ли там секс? Может, как раз и не нужен? Или лучше не такой? Отрывок мне очень понравился. Секс, считаю нужен. И они еще не достигли согласия - апогей будет в сцене с ковриком в Париже, поэтому вполне правдоподобно так, как написано. Очень понравилось упоминание о первой Мелюзине, по сути она стала первой жертвой Анжеликиных выходок - ее повесили из-за того, что Анж сманила детей бежать в Америку.
Olga: Зачеркнутое я бы зачеркнутым и оставила. Где пропуск можно ничего и не писать. То что Филипп сменил тему - в его стиле.
Olga: Филипп тут классный! И Анж тоже в своем образе.
Psihey: Olga пишет: Зачеркнутое я бы зачеркнутым и оставила. Где пропуск можно ничего и не писать. То что Филипп сменил тему - в его стиле. Просто они пережидают туман и что молчать им что ли? Или только встали - о! туман рассеялся, поехали. Вот я и хотела вставить здесь какой-то диалог, но ничего не придумала. Olga пишет: Отрывок мне очень понравился. Секс, считаю нужен. И они еще не достигли согласия - апогей будет в сцене с ковриком в Париже, поэтому вполне правдоподобно так, как написано. Спасибо Про десять поцелуев - не перебор? Хотя до коврика Анжелика только и делала, что старалась по-разному его обольстить или раздразнить.
Psihey: Olga пишет: Филипп тут классный! И Анж тоже в своем образе. Правда?) Мне самой понравился этот отрывок. Только я хотела сказать - не наказать он хочет, а именно совладать с ней, обуздать, что-то такое. Это же после того, как Филипп посоветовал сделать Фло аббатом, а Анж мужу пощечин влепила.
Olga: Psihey пишет: Просто они пережидают туман и что молчать им что ли? Или только встали - о! туман рассеялся, поехали. Вот я и хотела вставить здесь какой-то диалог, но ничего не придумала. Специфика течения времени в художественном тексте. Может и говорили о чем-то, но это не важно, поэтому и не передается. И иногда туман действительно быстро рассеивается, тем более тут не обошлось без колдовства. Psihey пишет: Про десять поцелуев - не перебор? Нет, хорошо. Вполне в репертуаре Анж. В худших условиях она же заявила, что он влюбится в нее.
Olga: Psihey пишет: Правда?) Мне самой понравился этот отрывок. Да, очень-очень нравится. Psihey пишет: Только я хотела сказать - не наказать он хочет, а именно совладать с ней, обуздать, что-то такое. Да, у меня такое же ощущение - совладать. Это прекрасный переход, на мой взгляд, между сценой на войне в коровнике и сценой на коврике в отеле, когда он ей доверился.
Psihey: Olga пишет: тем более тут не обошлось без колдовства. Это Анжелике так кажется;)) Ну, тогда пропуск так и оставлю. То, что Филипп думает походя, не затравить ли Мелюзину собаками - не перебор?
Olga: Psihey пишет: То, что Филипп думает походя, не затравить ли Мелюзину собаками - не перебор? Нет, тем более чего не скажешь с горяча. Psihey пишет: Ну, тогда пропуск так и оставлю. Он не портит текст.
Psihey: Olga пишет: Да, у меня такое же ощущение - совладать. Это прекрасный переход, на мой взгляд, между сценой на войне в коровнике и сценой на коврике в отеле, когда он ей доверился. Но как это реализовать в тексте? На войне он ей говорит, что отныне секс - ее наказание за плохое поведение. Хотя там же догадывается, что не очень-то наказанной она себя чувствует. И теперь вроде он должен держаться за идею, что заставляет ее присмиреть (тем более она ему уже пощечины раздает). Но как он должен это сказать
Psihey: Psihey пишет: Колдунья первой догадалась, что я полюбила, - подумала Анжелика Вот еще хочу добавить - пересматривала 1й том, и поняла, что и Люцен и Фантина тоже догадались, что девочка влюбилась. Только Люцен - человек деликатный, а Фантина над ней хихикала - что выйдете замуж за графа или барона, или, кто знает - за маркиза (подразумевая вполне конкретного). А Анжелике-то казалось, что о ее чувствах никто и не догадывается.
Olga: Psihey пишет: Но как это реализовать в тексте? А вот такими сценами в том числе. Она ему про мелюзину и тайну старых камней, а он ей юбку на этих камнях задирает без всяких скидок на древние предания, перед которыми так благоговеет Анж. А что секс для нее не такое уж и наказание - это он понял в коровнике, когда вышел с ощущением, что последнее слово осталось не за ним. Тактика меняется - понять ее, чтобы совладать с ней.
Olga: Psihey пишет: пересматривала 1й том, и поняла, что и Люцен и Фантина тоже догадались, что девочка влюбилась. Только Люцен - человек деликатный, а Фантина над ней хихикала - что выйдете замуж за графа или барона, или, кто знает - за маркиза (подразумевая вполне конкретного). А Анжелике-то казалось, что о ее чувствах никто и не догадывается. Это новая версия или старая?
Psihey: Olga пишет: Это новая версия или старая? Фраза Фантины? Вроде новая. А Лютцен и в старой был, где он ей говорит, что Филипп не трусливый и не злой, только Анжелика воспринимает это, как переход Лютцена на сторону кузена.
Olga: Psihey пишет: А Лютцен и в старой был, где он ей говорит, что Филипп не трусливый и не злой, только Анжелика воспринимает это, как переход Лютцена на сторону кузена. Да, вспомнила. Он как то вдруг неожиданно сказал, что ваш кузен не злой и не трусливый. То есть понял, что девочка из-за него терзается. Жаль, что это все дальше не развилось в то время.
Psihey: Olga пишет: Тактика меняется - понять ее, чтобы совладать с ней. Так, это мне нравится! На этом и надо мне делать упор. И так и сяк пытается к ней подступиться, стараясь не терять лицо, естественно. И так будет продолжаться, пока она его не отошьет после турнира. Хулиганство еще было в этой сцене, я стерла. Значит, камень же мхом порос, скорее всего, ладони зеленые. Этими ладонями она его не за шею обнимает, а за щеки (овал лица? как сказать? короче, берет лицо в свои руки). Он естественно вырвется, но Анжелика начинает смеяться - посмотрели бы вы на себя, вы сейчас сам как лягушка. Ототрет потом его платочком, конечно.
Olga: Psihey пишет: Так, это мне нравится! На этом и надо мне делать упор. И так и сяк пытается к ней подступиться, стараясь не терять лицо, естественно. Это в вашей главе я и прочитала! Psihey пишет: Хулиганство еще было в этой сцене, я стерла. Значит, камень же мхом порос, скорее всего, ладони зеленые. Этими ладонями она его не за шею обнимает, а за щеки (овал лица? как сказать? короче, берет лицо в свои руки). Он естественно вырвется, но Анжелика начинает смеяться - посмотрели бы вы на себя, вы сейчас сам как лягушка. Прелесть какая! Филипп и лягушка. Тема лягушек приобретает новый смысл. Да, берет лицо в руки, сразу понятно что она делает. Потом даже Анж может еще где-нибудь ввернуть, что любит лягушек, и только она и Филипп будут понимать подтекст. Филипп конечно может сделать вид, что ничего не помнит.
Psihey: Olga пишет: Прелесть какая! Филипп и лягушка. Тема лягушек приобретает новый смысл. Тем более, что он намытый все время;)) Olga пишет: Анж может еще где-нибудь ввернуть, что любит лягушек, Ха! Точно. А еще лучше - мы, пуатевинцы, очень любим лягушек. Или мы с мужем очень любим лягушек. Думаете, добавить? Перед тем, как она увидела Мелюзину? Или можно во время второго сидения на камне? Туман же, мох влажный.
Psihey: Olga пишет: Жаль, что это все дальше не развилось в то время. С Лютценом или с Филиппом?
Olga: Psihey пишет: Думаете, добавить? Перед тем, как она увидела Мелюзину? Или можно во время второго сидения на камне? Туман же, мох влажный. А почему бы и нет? Не вижу ничего неуместного в этой детали. Подходит вроде и туда, и туда. Лучше наверное во второй отрывок - когда она снова оказалась на камне, отрывок до Мелюзины кажется вполне цельным. Psihey пишет: С Лютценом или с Филиппом? С Филиппом. Эта агрессивная подростковая влюбленность просто очаровательна.
Psihey: Olga пишет: Лучше наверное во второй отрывок - когда она снова оказалась на камне Ну да, и как раз время заполнится, которое у меня повисало. Olga пишет: С Филиппом. Эта агрессивная подростковая влюбленность просто очаровательна А... Да, согласна. У Голон, кстати, там тоже несоответствие небольшое. Филипп же искал кузину с яблоком сразу после того, как она убежала, но не нашел - у Анжелики поважнее дела были, чем выслушивать признания. Но они же не на этом расстались - она же еще рядом с ним за ужином сидела. Потом вообще на крыльце отца ждала. А в воспоминаниях так, словно убежала и с концами и 15 лет с тех пор не видел.
Olga: Psihey пишет: воспоминаниях так, словно убежала и с концами и 15 лет с тех пор не видел. Ага. Мы это знаем со слов Филиппа, может он за давностью лет подзабыл что-то. Может мечта о яблоке родилась уже потом.
Psihey: Olga пишет: Мы это знаем со слов Филиппа, может он за давностью лет подзабыл что-то После ужина искал, но не там?) Или за столом застеснялся с ней разговаривать - там же родители и принц сидели. Самого засмеют. Рядом же не случайно с собой посадил. Молча смотрел, думал, что ей сказать, а кузина тут сама выступила с цыганочкой с выходом
Olga: Psihey пишет: После ужина искал, но не там?) И Может вообще не искал, а только позднее подумал, что вот надо было бы найти. Поговорили, может что-то да и вышло бы. А может вообще придумал, чтобы Анж сделать приятное. Но вариант застеснялся тоже симпатичный.
Psihey: Psihey пишет: Тем более, что он намытый все время;)) Еще про это в новой версии 1го тома вычитала (там много неудачных вставок, но эта ничего). После того, как Филипп ее высмеял за то, что она замарашка, Анжелика не только не встает на путь исправления, но еще и защищается от этих насмешек (ее же они ранили) тем, что по себя рассуждает, что Филипп донамывается до того, что его признают еретиком как протестанта, а там, глядишь и на костер отправят, и правильно, мол, и сделают. И таким образом в мыслях берет реванш Я думаю это использовать. Только не могу понять, как выглядели 2 флорентийские ванные комнаты в Плесси? Это типа мраморного бассейна? Или что? Трубы там свинцовые были - это я помню, Молин Анжелике рассказывал.
Olga: Psihey пишет: рассуждает, что Филипп донамывается до того, что его признают еретиком как протестанта, а там, глядишь и на костер отправят, и правильно, мол, и сделают На костер то отправят, только не Филиппа. Чуток промахнулась она. Psihey пишет: Только не могу понять, как выглядели 2 флорентийские ванные комнаты в Плесси? Мне что-то типа такого представлялось. Вряд ли там прямо бассейн был огромных размеров. http://shot.qip.ru/00UZb6-417zmt2Dbw/
Psihey: Olga пишет: На костер то отправят, только не Филиппа. Не знаю даже, зачем это Голон в новой версии ввела?)) Картинка подходящая. Я так понимаю, это на одного человека? Я нашла вот такую купальню, но очень уж круто: Зато явно не для одного, для мужской компании, например
Psihey: Нашла вот еще какую картинку случайно для иллюстрации сцены про Красную шапочку. Время немного другое (другие парики), но суть та:
Olga: Psihey пишет: Зато явно не для одного, для мужской компании, например Мне кажется, это что-то типа общественной купальни. Где народ собирался, принимал ванны, общался. Хотя, наверное, могло быть и в замках аристократии. Psihey пишет: Нашла вот еще какую картинку случайно для иллюстрации сцены про Красную шапочку. Время немного другое (другие парики), но суть та: Да, атмосфера в картинке подходящая. Psihey пишет: Картинка подходящая. Я так понимаю, это на одного человека? Видимо да.
Psihey: Olga пишет: Мне кажется, это что-то типа общественной купальни. Нет, это для монарха какого-то (забыла) в одном из его замков. В Плесси, наверное, если 2 - то это маленькие были. Но в чем отличие от обычной, переносной ванны? То, что вода по трубам, а не ведрами?
Psihey: Olga, а еще как думаете. При Дворе - понятно, все время при параде, все время при париках. А в деревне в конце лета как господ дворян одевать? С утра, например? Может, шелковые жюстокоры и парики к вечеру только, когда все общество собиралось?
Olga: Psihey пишет: Нет, это для монарха какого-то (забыла) в одном из его замков. Да, для монарха подходит. Psihey пишет: Но в чем отличие от обычной, переносной ванны? То, что вода по трубам, а не ведрами? Видимо, да. Psihey пишет: А в деревне в конце лета как господ дворян одевать? С утра, например? Может, шелковые жюстокоры и парики к вечеру только, когда все общество собиралось? Думаю, в деревне дома одевались посвободнее. Без париков обходились, если это не прием. Из одежды тоже всего поменьше, рубашка, кюлоты, чулки, туфли.
Psihey: Olga пишет: Думаю, в деревне дома одевались посвободнее. Без париков обходились, если это не прием. Из одежды тоже всего поменьше, рубашка, кюлоты, чулки, туфли. Да, скорее всего. Только на рубашку, наверное, надевался камзол, который без рукавов и который в некоторых переводах именуется жилет? В лес, наверное, легкие сапоги. Парик и пр.парад - это, наверное, когда вечером в салоне собрание происходило и ужин.
Psihey: Кстати, изучила вводную часть "Большого кулинарного словаря" и выяснила, что прокол есть у Голон - в 17 веке не было столовых в особняках, столы накрывались в залах побольше на 10-15 персон. Как отдельная специальная комната, столовые появились в 18 веке.
Olga: Psihey пишет: Только на рубашку, наверное, надевался камзол, который без рукавов и который в некоторых переводах именуется жилет? Во многих фильмах так и показывают. Но могли ходить и просто в рубашке, заправленной в штаны. Psihey пишет: В лес, наверное, легкие сапоги. И если верховая езда, то тоже сапоги. Psihey пишет: Парик и пр.парад - это, наверное, когда вечером в салоне собрание происходило и ужин. Ага. Psihey пишет: выяснила, что прокол есть у Голон - в 17 веке не было столовых в особняках, столы накрывались в залах побольше на 10-15 персон. Вроде во время вдовства в Плесси Анжелике не хотелось садиться за большой стол на много персон. А вот названо ли это столовой, не помню.
Psihey: Еще про шпагу вопрос есть. В Париже понятно, без нее никуда. Но в Плесси, например, в лес днем поехать или на лодках кататься, тоже обязательно? В лес, думаю, должен быть с собой охотничий нож и пистолет в седельной сумке на всякий случай. Но надо ли тащить с собой шпагу?
Olga: Psihey пишет: Еще про шпагу вопрос есть. Вот прочитала следующее. Так что думаю, в лес или на лодке, можно было и без шпаги. Это же дома. Длинная тяжелая шпага употреблялась только на войне. В быту предпочитали носить укороченное, легкое, гибкое оружие с тонким клинком и красивой рукоятью, в изящных ножнах, называвшееся рапирой. Такая шпага служила кавалеру в случайно возникавших дуэлях. В основном ею кололи, нанося достаточно тяжелые раны, и только иногда применяли удары режущего типа. Смертельного удара такой шпагой нанести нельзя. Шпагу надевали только выходя из дома. Появляясь в гостях, кавалер-обязательно снимал шпагу, оставляя ее в передней. Появиться в жилых комнатах при шпаге считалось оскорблением хозяина, так как это выражало недоверие. Однако, являясь к королю или герцогу, дворянин обязательно был при шпаге. Бытовым видом оружия был кинжал, представлявший плоский обоюдоострый нож, имевший острие и два лезвия. Он был снабжен небольшой рукоятью и крестообразной гардой - перекладиной. Его размеры и форма были очень разнообразны - от плоского широкого ножа, предмета обихода простолюдина, до изящного-стилета знатной дамы. Кинжал всегда был в ножнах. Они были заткнуты за пояс или подвешены к поясу на коротких ремнях спереди с левой стороны. Кинжал - необходимая принадлежность быта, им разрезали пищу, применяли при разведении огня, пользовались на охоте и при других обстоятельствах. Кинжалом пользовались как оружием на войне и в дуэли. С ним не расставались ни дома, ни в гостях. Предполагая возможность вооруженного столкновения, кавалер прятал второй кинжал (без ножен) в раструб правого ботфорта.
Psihey: Olga, спасибо большое! Многое прояснилось для меня) Значит вечером в салоне должны быть без шпаг. А где Вы это нашли?
Olga: Psihey пишет: А где Вы это нашли Рада, что полезно. Вот тут нашла. Но явно перепечатано с какой-то книги. https://studopedia.ru/16_46069_oruzhie.html
Psihey: Olga, да, спасибо! Явно скопировано откуда-то.
Xena: Спасибо! Очень понравилась глава, и диалоги и антураж. У меня дю Плесси относятся к ведьмам с уважением, т.к. они своеобразный талисман их дома. А у вас по-другому, мне тоже понравилось. А почему лягушка? Это ассоциация с лягушкой -царевной? Там она вроде змеиный хвост имела, но лягушка интереснее получилась) А где варенные короли, я что-то не увидела? Единственное вопрос по техническим моментам. Алтарь был очень высокий, раз Анж боялась прыгать? Значит Филипп тоже забирался на него? А потом он просто побежал, как будто стоял рядом. Получается на земле оставаться он не мог, т.к. тогда она явно не на уровне его бедер. Лодыжка вспухла, это вывих? Вывих очень нехорошая штука и надо пару дней точно на ногу не наступать, а то и побольше. А у вас праздники в самом разгаре, просто боль тогда наверное? А почему не выкладываете пока начало? Или переписываете еще?
Psihey: Xena пишет: Спасибо! Очень понравилась глава, и диалоги и антураж. У меня дю Плесси относятся к ведьмам с уважением, т.к. они своеобразный талисман их дома. А у вас по-другому, мне тоже понравилось. А почему лягушка? Это ассоциация с лягушкой -царевной? Там она вроде змеиный хвост имела, но лягушка интереснее получилась) А где варенные короли, я что-то не увидела? Спасибо! Поясню. Исхожу из романа. Филипп весьма скептически отнесся в первом томе к идее происхождения родственников от феи. Для него это нелепость. И отец ему в шутливой форме говорит, что, мол, не надо задаваться, мальчик. Но у отца свои резоны вспомнить к месту об этих легендах - они нагрянули без приглашения, без подарков), и надо сделать хозяевам приятное. А всё, что можно похвалить в Монтелу - это эта легенда (которая их утешает в нищете) и глаза баронессы. А что касается других верований обитателей Монтелу - об одержимых бесами гусеницах и крысах - тут уж они оба не выдержали, переглянулись - как наивны их провинциальные кузены. Да, фея Лузиньян имела рыбий хвост (русалка), но Филипп намеренно издевается, обзывая ее лягушкой. А может это из-за зеленых глаз жены. О варенных королях отрывок раньше был. Навскидку не нашла, копирую: Глава. О Фее-лягушке, вареных королях и волшебстве *** А это кто? – Флоримон, убежавший вперед, уставился на старинную гравюру, - тот самый крестоносец, да? Маршал неспешно прошел к началу галереи, и, поравнявшись с пасынком, ответил: - Да, это мой предок – Гуго (или Юг) IV, герцог Бургундский, сын герцога Одо III, титулярный король Фессалоники и соратник Людовика IX Святого. Ему выпала честь сопровождать королевский дом в Седьмом Крестовом походе. Во время эпидемии он выжил, и даже помогал с упокоением погибшего от лихорадки (дизентерии) короля и его любимого сына Жана-Тристана. - Неужели их оставили там, погребенными в песках? Среди нечистых?! – изумился Кантор. - Разумеется, нет! Людовик Святой покоится в Сен-Дени, как и его сын. Неужели наставники не рассказывали вам? - Но отец де Ледигьер говорил, что Святая земля очень далеко и там все время жарко, – ревниво заметил Флоримон. - Как же тела королей довезли? – спросил он, очаровательно наморщив нос. - Видно, не просто пришлось Вашему родственнику… Маркиз скользнул по старшему пасынку холодным взглядом. - Филипп Третий, новый король Франции, привез в Париж только кости своего венценосного отца и брата. - А как они их достали? - поинтересовался Кантор. - Есть старинный способ. Тела сварили в воде и в вине, пока кости не отделились сами. - Ух, ты! – в один голос воскликнули мальчики и заговорщически переглянулись. - Но, - строго поспешил добавить отчим, - если вы вздумаете проверять действенность этого способа на практике, я заставлю вас достать руками все, что вы сварите и ... съесть. - Прищурившись, закончил он. - Нет-нет, месье, мы не будем! – хором закричали братья. – Честное слово! Анжелика решила, что настало время вмешаться, и вышла из своего укрытия. - Флоримон! Кантор! Где вы пропадаете? Аббат ищет вас по всему замку. - Мы уже идем, матушка, – ответил за обоих старший, и, поклонившись отчиму и матери, они припустили бегом к лестнице. - Филипп! Вы с ума сошли? Зачем Вы рассказываете эти ужасные сказки детям?! Они не заснут, – возмутилась Анжелика, когда сыновья скрылись за поворотом. - Это не сказки, мадам, а история Седьмого Крестового похода, - возразил маркиз, и, указав взглядом на гравюру, добавил, - в котором принимал участие мой предок, герцог Бургундский. Анжелика в свою очередь покосилась на славного герцога. - Я не имею ничего против Ваших предков, Филипп, но, прошу Вас, приберегите свои истории о вареных королях для Шарля-Анри, когда он будет в состоянии Вас понять. Мои сыновья не имеют к ним никакого отношения. - Сразу видно, что в изучении дворянских родов, Вы были не слишком прилежной ученицей, моя маленькая кузина, – парировал Филипп. – Когда мы с отцом добрались до Плесси, после того памятного визита в Ваш замшелый Монтелу, и наконец отмылись, - голосом подчеркнул он, - я попросил его найти в библиотеке геральдические древа наших родов. Оказалось, что многие невесты из Бургундского дома выходили за Лузиньянов. А этот Ваш знаменитый Раймонден де Лузиньян, отец Марии де Лузиньян, был женат на нашей Жанне Бургундской, дочери Одо III. Так что, еще стоит разобраться, кто из нас ближе к Вашей Фее-лягушке! * Анжелика захлебнулась от возмущения и непроизвольно уперла руки в бока, как делала когда-то в бытность хозяйкой «Красной маски». Вот нахал! - Еще чего вздумали! – заявила она, наступая на мужа, - ну уж, нет! Мелюзину я Вам не отдам! И ничего Вы не знаете – никакая она не лягушка, у нее был рыбий хвост! Их геральдические споры были неожиданно прерваны. Позади, раздалось осторожное покашливание. Управляющий Молин подобострастно склонился в поклоне: - Да простит меня Ваша светлость, что отвлекаю вас от занимательной беседы, - обратился он к маркизу, - но мадам просила меня сопровождать ее на свинцовый рудник в Аржантьер. Позволите ли Вы нам отправиться? Лошади готовы, скоро за полдень, я беспокоюсь, как бы нам успеть вернуться до темноты. - Поезжайте, - милостиво разрешил Филипп. – А, впрочем, я, пожалуй, поеду с вами. * Маркиз ошибается или намеренно вводит жену в заблуждение – Мария родилась не от первого (с Жанной Бургундской), а от второго брака Рауля де Лузиньяна с Иоландой де Дрё.
Psihey: Xena пишет: Единственное вопрос по техническим моментам. Алтарь был очень высокий, раз Анж боялась прыгать? Значит Филипп тоже забирался на него? А потом он просто побежал, как будто стоял рядом. Получается на земле оставаться он не мог, т.к. тогда она явно не на уровне его бедер. Дотошный читатель) Этот "технический момент", признаться, занимал меня, но я его пока не решила. Точнее было несколько вариантов, но пока ни на чем не остановилась. Xena пишет: Лодыжка вспухла, это вывих? Вывих очень нехорошая штука и надо пару дней точно на ногу не наступать, а то и побольше. А у вас праздники в самом разгаре, просто боль тогда наверное? С этим тоже до конца не решила - хотела, чтобы она несколько дней посидела в саду в кресле, без беготни, а потом я передумала. Xena пишет: А почему не выкладываете пока начало? Начало всего? Я его еще и не пересматривала... Но, надеюсь, что руки дойдут.
Xena: Psihey пишет: Спасибо! Поясню. Исхожу из романа. Филипп весьма скептически отнесся в первом томе к идее происхождения родственников от феи. Для него это нелепость. И отец ему в шутливой форме говорит, что, мол, не надо задаваться, мальчик. Но у отца свои резоны вспомнить к месту об этих легендах - они нагрянули без приглашения, без подарков), и надо сделать хозяевам приятное. А всё, что можно похвалить в Монтелу - это эта легенда (которая их утешает в нищете) и глаза баронессы. А что касается других верований обитателей Монтелу - об одержимых бесами гусеницах и крысах - тут уж они оба не выдержали, переглянулись - как наивны их провинциальные кузены. Я знаю, просто у меня же Фил жив остается, там концепция другая, и Мелюзина является так же предком и дю Плесси. С вами я согласна, маркиз молодец, кстати у меня есть намек, что он матери Анж голову вскружил в свое время. У Голон Филипп еще мальчишка на тот момент и конечно по-мальчишески глуп и категоричен. Такими вещами испокон веков люди гордились: происхождение от божества или какого-то мифического героя только блеска и престижа имени добавляет. Ну а гусеницы заговоренные это уже конечно глупость и суеверие. Psihey пишет: Да, фея Лузиньян имела рыбий хвост (русалка), но Филипп намеренно издевается, обзывая ее лягушкой. А может это из-за зеленых глаз жены. Чаще все таки змеиный(привет рептилоидам:)) Да вообще божества часто изображались с туловом змея или ящера. Psihey пишет: - Но отец де Ледигьер говорил, что Святая земля очень далеко и там все время жарко, – ревниво заметил Флоримон. - Как же тела королей довезли? А бальзамирование? Psihey пишет: Дотошный читатель) Этот "технический момент", признаться, занимал меня, но я его пока не решила. Точнее было несколько вариантов, но пока ни на чем не остановилась. Да нет, не очень дотошный, просто внимание к этому несколько раз возвращается. Логично было, что если дольмен использовали как стол или алтарь, он не очень высокий. Ногу Анж могла подвернуть запросто, например на камне или попав в нору ногой. Там даже вам менять ничего особенно не надо. Psihey пишет: С этим тоже до конца не решила - хотела, чтобы она несколько дней посидела в саду в кресле, без беготни, а потом я передумала. Если только это для сюжета где-то нужно. Ну могла в переносном кресле передвигаться)
Psihey: Xena пишет: Чаще все таки змеиный(привет рептилоидам:)) Да вообще божества часто изображались с туловом змея или ящера. Я же пишу строго по роману. В романе - рыбий хвост. Опять же в романе Филипп смеется над реальностью фей-русалок - и у меня смеется. Единственное отклонение от канона - это слишком уж эмпатичная Ортанс, но, погодите, еще не вечер, может и подправлю. Кстати, нашла, откуда я лягушку взяла - так Анжелику Жослен называл. Xena пишет: А бальзамирование? Это реальность. Их сварили. Я строго придерживаюсь любого канона;))) Раз у Голон об этом нет, честно рассказываю историю 7 Крестового. Остальное - погляжу еще, может почти и не буду менять.
Olga: Вот наткнулась в сети на отрывок из романа о французской аристократке времен революции. Муж ее, роялист, чем-то похож на Филиппа. И отношения в отрывке описаны такими, какими могли быть они у Филиппа и Анжелики. Автор Роксана Гедеон. в серии несколько романов. Героиню зовут Сюзанна, героя Александр. Ссылку сейчас найти не могу, вроде скопировала с ВК писательницы. Выложу отрывок под кат. Гляди внимательно, Филипп: я чуть потянул этот повод – и конь поворачивает влево. Потянул другой – Дьявол идет уже в другую сторону… Запомнил? Лошадь всегда направляется туда, куда смотрит ее голова. -- А быстло? А стобы ехать быстло, пап? – лепетал малыш. -- А чтобы ехать быстро, тебе, пожалуй, нужно причмокнуть. Лошадь услышит тебя и поторопится. Филипп, сидя в седле впереди отца, был в восторге: ему впервые открылась прелесть верховой езды. Александр, одной рукой придерживая сына, другой управлял лошадью, попутно объясняя мальчику азы верхового искусства. В какой-то момент, спешившись, доверил поводья сыну: -- Ну-ка, попробуй cам. Держи поводья крепко, а я буду рядом, чтоб придержать коня. Филипп, сосредоточенно сдвинув крохотные светлые брови, пытался оправдать доверие отца. Однако вид малыша, которому не исполнилось и трех лет, восседающего верхом на громадном и, как я знала, своенравном жеребце, обеспокоил меня, и я, высунувшись из коляски, запротестовала: -- Мне кажется, это уже чересчур, господин герцог. Я чувствовала себя лучше, когда вы сидели на коне вместе с сыном! Смеясь, Александр снова вскочил в седло: -- Не будем волновать маму. Но кое-что у нас уже получается, не правда ли, Филипп? -- Я буду кавалелистом, лыцалем! – восклицал раскрасневшийся, гордый мальчик, не выговаривая половину букв. -- Никаких сомнений. Ты будешь отличным всадником, как все мужчины из рода дю Шатлэ. Оглянувшись на меня, герцог добавил: -- И, конечно, как мужчины из рода де Тальмонов… как отец нашей мамы, знаменитый роялист. Для маленького Филиппа нынешний день стал непрекращающимся праздником – никогда отец не играл с ним так много и увлеченно! Неделю назад Александру надрезали сухожилие, рука у него еще побаливала, но уже двигалась и не ограничивала игр с малышом. Пока мы ехали по лесу, мальчик вдоволь напрыгался с пеньков, и ему особенно нравилось, когда его ловил папа. Герцог поощрял эту забаву. Сам ставил сына на пенек повыше, говорил ему: -- Прыгай, малыш. Раз, два, три! – и ловил смеющегося озорника. Филипп пытался взобраться на дерево. Александр подсаживал его вверх и давал возможность повисеть, держась руками за ветку, а сам стоял наготове внизу и подавал команду: -- Отпускай руки! Мальчуган отпускал руки и летел в объятия отца, счастливый и довольный. Пару раз Александр помог ему взобраться на ветку ногами и постоять на суку, крепко обхватив ствол. Мы с мужем стояли внизу и удивлялись: надо же, как высоко забрался наш сынишка! Гордости Филиппа не было предела. Но мы прерывали упоение высотой и звали слезать. -- Расти, мой сын! Мужчина должен быть бесстрашным! У Филиппа порозовели щеки, светлые кудри выбились из-под круглой бархатной шапочки, и я не могла налюбоваться им: так он походил на херувимчика! Подумать только, еще полгода-год, и навсегда исчезнет из его облика эта младенческая припухлость, эти перевязочки на белых ручках и тогда… будет у нас еще один сорванец, точь в точь как Жан, весь в ссадинах и царапинах! Близняшки, в одинаковых амазонках из серой тафты и черных спенсерах[U1] , в жемчужно-серых шляпках с высокими тульями, украшенными перьями белой цапли, нетерпеливо ерзали на сиденье в коляске: позади нашей повозки были привязаны два шетлендских пони, езде на которых их этой осенью начал учить конюх Люк. -- Когда уже нам можно будеть на них сесть? – ныла Изабелла, изображая истинное страдание. -- Не только же Филиппу развлекаться, -- обижалась вслед за ней Вероника. -- Девочки, еще немного терпения. Не пройдет и получаса, и мы выедем из леса. -- Ну а почему нам нельзя ездить верхом в лесу? -- В долине дорога будет ровнее и чище. Не так уж искусно вы держитесь в седле, барышни! Александр повернул голову: -- Люк может повести пони под уздцы. Согласны, юные дамы? Близняшек не пришлось просить дважды – после его слов их словно ветром сдуло с сиденья. На прогулке нас сопровождали шуаны из герцогского отряда, так как выезжать без конвоя в нынешние времена было слишком легкомысленно. Люк, спешившись и отделившись от них, помог Веронике взобраться на симпатичную низенькую лошадку шоколадной с пежинами масти. Изабелла, как более проворная, обошлась без посторонней помощи, оседлав своего вороного лохматого пони самостоятельно. Взяв животных под уздцы, Люк повел их вперед. -- Ну и, разумеется, я не позволяю пускать пони вскачь и перепрыгивать через бревна! – крикнула я напоследок, на миг залюбовавшись дочерьми. Большеглазые девочки, стройные и хрупкие, как оленята, столь грациозно покачивались в седлах, что не задержать на них взор трудно было бы и постороннему. -- Наконец-то! Конец скуке! – донесся до меня голос Изабеллы. Я откинулась на подушки со вздохом облегчения: да, наконец-то! Наконец-то можно отдохнуть от нескончаемых детских разговоров и насладиться тишиной. Из-за беременности я быстро уставала. Кроме того, осенний день сам по себе был так хорош, что хотелось помолчать, полюбоваться, помечтать. Все две первые декады октябрь почти ежедневно буйствовал дождями, холодным порывистым ветром, иногда даже легкими заморозками. Казалось, это ненастье не утихомирится до будущей весны. И вдруг пару дней назад в погоде наступил резкий перелом. К вечеру ветер оборвался и окрестные холмы окутал туман. На следующее утро он сгустился до непроглядной мглы, а к полудню, когда солнце с трудом пробилось сквозь его завесу, было уже очень тепло – хоть сбрасывай плащи и каррики[U2] . Вчера и сегодня наблюдалась та же картина, будто возвратилось в багрец и золото одетое лето. Пожалуй, только эти осенние краски, да еще мечущиеся по лесным опушкам запоздалые стаи скворцов напоминали сейчас, что холода не за горами. Лес стоял раскаленный солнцем, наполненный теплым воздухом; было очень светло, уютно и просторно, будто в яблоневом саду. Однако уже полыхали золотом березы, в пышных кронах дубов трепетали яркие листья, как разноцветные огоньки: оранжевые, пунцовые, рубиновые, фиолетовые. Клены просто светились, как факелы, будто вобрали в себя все солнечное свечение, -- светло-лимонные, кораллово-розовые, охристые. Время от времени из чащи долетали фырканье, а потом топот и треск веток – это мчались олени сквозь огненную метель листопада. Потом лес закончился, и по пологому склону мы спустились на вересковое плато. Вереск отцвел, но сиреневое море его сухих цветов стойко противостояло налетавшему с побережья ветру и сохраняло августовские, может, лишь чуть поблекшие краски. От бесконечных лилово-розовых полей захватывало дух. Океан был уже близко, там, где линия горизонта смыкалась с плывущими по небу прозрачными облаками, а эти вересковые пустоши, ведущие к мысу Фреэль и бывшему королевскому форту Ла Латт, издавна назывались Долиной камней из-за множества менгиров и дольменов, воздвигнутых в незапамятные времена древними обитателями Бретани. Эти громадные темные глыбы, поросшие мхом, установленные то вертикально, то горизонтально, то соединенные вместе и образующие грубые каменные своды, наводили на мысль о языческом святилище и производили впечатление одновременно и зловещее, и романтическое. Мне приходилось здесь бывать – однажды мы с Александром проезжали мимо этой аллеи камней, когда в первый раз провожали Жана и принца де Ла Тремуйля в Англию. Однако мои дочери видели это загадочное место впервые и, конечно, забыв мои наставления, погнали пони вскачь. -- Вот это да! – кричала Изабелла. – Настоящий каменный город! -- Это тот, который построили феи! – долетел до меня голосок Вероники. – Элизабет рассказывала мне, что это они носили сюда такие камни – по одной в каждой руке… Когда мы подъехали к первому менгиру – огромному, вкопанному в землю серому валуну высотой футов в пятнадцать, близняшки уже вовсю исследовали тайны каменной аллеи. Скинув туфли, они в чулках ползали по глыбам, карабкались на валуны, изучали углубления, кольца, заполненные дождевой водой и таинственные знаки, начертанные на каменных поверхностях, наперебой делясь между собой догадками: -- Это волшебные камни. -- Элизабет говорит, что под одним из них можно найти огромный клад. Вероника вообще оказалась докой по части бретонских легенд, я даже не предполагала, сколько сказок она наслушалась от прислуги в Белых Липах. -- Да-да, сюда на Рождество прилетает дрозд, приподнимает один из камней и тогда можно видеть кучу золотых луидоров, -- негромко рассказывала она сестре. -- И можно их забрать? – заинтересовалась Изабелла. -- Нет. Если кто-то захочет выхватить хоть одну монету, менгир рухнет и раздавит несчастного! Изабелла, сделав круглые глаза, посмотрела на темную каменную громаду, нависавшую над ее хрупкой фигуркой. Потом махнула рукой: -- Я не боюсь! В один миг она, подхватив юбки, с ловкостью котенка вскочила на гигантский дольмен, поверхность которого напоминала обеденный стол великанов. Сорвав с головы шляпку, тряхнула рассыпавшимися волосами: -- Смотри, Вероника! Я даже сплясать здесь могу! Подбоченившись, она и вправду затанцевала на камне, напевая мелодию фарандолы. Морской ветер играл ее золотистыми кудрями, мелькали из-под юбок маленькие изящные ножки в голубых шелковых чулках. Увлеченная, розовая от переполнявшей ее энергии, она не обращала ни на кого внимания, но я, выйдя из коляски, невольно залюбовалась ею. Александр, подойдя ко мне, обнял меня за плечи, сказал задумчиво: -- Просто маленькая колдунья, эта девочка… Пройдет время, и в ее золотистых силках запутается много сердец. В Изабелле и вправду было что-то языческое: окутанная волосами до пояса, со сверкающими серыми глазами, она как никто вписывалась в легендарную атмосферу этого места. Я была и горда ее красотой, и чуть испугана – не может ли приключиться что-либо дурное от таких танцев? Будто угадав мои мысли, Александр позвал ее: -- Иди-ка сюда, Бель. Я расскажу тебе о деве-корригане[U3] , у которой волосы такие же, как у тебя. -- Вот как? А где она живет? Изабелла спрыгнула с камня, обулась и готова была слушать очередную легенду о волшебных красавицах бретонских лесов. Я была рада, что ее энергия переключена в более тихое русло. Чуть позже мой муж и для Вероники, моей вдумчивой, трепетной девочки, завороженно бродившей меж камней, нашел интересный рассказ. Отыскав среди зарослей засохшую неприметную травинку, протянул ей: -- Погляди, Вероника, это – растение твоего имени. -- Моего имени? -- Ну да. Оно тоже называется вероника. От греческого слова «вера», то есть правдивая, и «ника» -- победа. Оно растет по всему миру. По крайней мере, я встречал его даже в Индии, где меня учили разбираться в травах. -- Как приятно пахнет, -- зачарованно сказала Вероника, разглядывая былинку с сухими бледно-сиреневыми, как у вереска, цветами. -- А как лечит! В старину полагали, что это растение исцеляет множество болезней, излечивает не только желудок и нервы, но даже сердце, раненное любовью. -- Может, у меня тоже будет способность лечить, папочка? -- Даже не сомневаюсь. Такая добрая девочка, как ты, сможет врачевать даже души. Я прислушивалась к этому разговору, и меня переполняла благодарность. Пусть Александр не так часто мог уделять внимание близняшкам, но всякий раз, когда он делал это, он вкладывал в это все умение обращаться с детьми и всю свою душу, так, что Вероника и Изабелла чувствовали себя в его обществе истинными королевами, которых любят, лелеют и высоко ценят. Как женщина, я понимала, сколь это важно для девочки – получить в детстве такой опыт, знать, что есть отец, который относится к тебе трепетно и по-рыцарски, который всегда защитит. Когда дети, включая Филиппа, перешли к более спокойным забавам и стали играть в прятки среди камней, я приблизилась к Александру и, ласково взяв его под руку, коснулась лбом его плеча: -- Спасибо. Спасибо вам за это. Он сжал мою руку, лежавшую на его локте: -- Спасибо тебе. -- А мне за что? – Я подняла голову. -- За то, что поддалась. Поверила мне снова. Я засмеялась: -- Ну, разве можно противостоять, когда вы ведете наступление сразу по всем фронтам? Вы завоевываете меня во второй раз, господин герцог. Некоторое время мы стояли, обнявшись и глядя, как колышется среди каменных изваяний вересковое море. Слова были, казалось, не нужны, в близости Александра я черпала уверенность в себе и силу. Он вдруг встрепенулся: -- Хотите забаву, которую знают все бретонцы? -- Какую? -- Ну-ка, сосчитайте, сколько здесь камней. Считайте внимательно! Как я помню с детства, бретонские женихи и невесты по сосчитанному определяют, какая жизнь им предстоит. Не совсем представляя себе, каким образом что-либо могут предсказать камни, я принялась считать. Начинала дважды, и каждый раз у меня получались разные результаты. -- И каковы подсчеты, cara? -- Сорок четыре… или сорок пять. Право, как-то сложно подсчитать! -- Все так говорят. У меня получилось сорок три. -- И что это значит? Надеюсь, предсказание не самое мрачное? -- Напротив. Очень даже оптимистичное. Полное единство цифр встречается редко. А когда новобрачные расходятся в подсчетах на один-два камня, это означает, что жизнь им предстоит хоть и не безоблачная, но долгая и в целом счастливая. -- О, если бы! – вырвалось у меня искренне. – Я согласна на любые трудности, только… только не на войну. Ах, Александр, ведь именно эта предстоящая война перечеркивает все мои надежды. Он внимательно посмотрел на меня, вглядываясь в мое лицо. Филипп подбежал к нему, протягивая руки. Герцог подхватил малыша, усадил на плечо, и сказал негромко: -- Я хочу поговорить с вами о будущем серьезно. Есть некоторые вещи, которые вы должны знать. Филипп сообщил, что очень хочет есть. Честно говоря, я тоже была сильно голодна. Эта беременность отличалась от прежних тем, что я часто чувствовала просто-таки волчий голод, и сейчас это чувство даже не позволило разыграться беспокойству, которое должно было бы возникнуть после слов герцога, -- до того мне хотелось добраться, наконец, до морского берега, где мы собирались устроить пикник, и до наших многочисленных припасов. -- Пойдем, малыш, -- сказала я. – У мамы есть для тебя блинчики и отличная куриная ножка, ты не будешь голоден, мой милый будущий кавалерист. -- А пилог? Пилог квин-аманн? Я засмеялась – это было любимое лакомство Филиппа, приготовлением которого всегда лично руководила Элизабет, обожавшая мальчика. -- Ну, как же без него! Он выглядывает из корзинки, ожидая тебя. Но выйти ему будет позволено только после того, как ты пообедаешь. -- А сейчас? -- Нет, мой любимый, это не обсуждается.
Olga: Продолжение …Океан кипел вокруг многочисленных островков, шумел, белым кружевом разбиваясь о берег. Бухту со всех сторон окружали утесы, по скалистым склонам которых карабкались бретонский дрок, серебристый мох и камнеломки. На самых вершинах ветер играл в зарослях гренландских маков. Далеко на западе цепь скал замыкали очертания полуразрушенного маяка, ранее служившего интересам королевской таможни. Над красотой угасающего осеннего дня пронзительно голубело небо, край которого уже начинал розоветь, -- приближалось время заката и, стало быть, время ужина. Кухарки Белых Лип, собиравшие нас в дорогу, превзошли сами себя, поскольку из корзин, привезенных в нашем обозе, шуаны извлекли и разложили на холстинах снедь на любой вкус. Накрытый на земле походный стол можно было бы сравнить с живописным полотном: начиненное чесноком жиго из ягненка, острые сыры, гречневые лепешки, пухлые пряные нантские сосисоны -- андуйетты, зеленые и зрелые черные маслины, тушеные морские гребешки, сваренные с водорослями крабы. И, разумеется, изумительные бретонские сладости… Чуть поодаль Люк развел костер, подвесил котелок на огонь и принялся крупными кусками нарезать рыбу – было ясно, что ближе к ночи нас ждет сытный местный кортиад[U4] Девочки отнеслись к еде, как всегда, без интереса. Ели они плохо, не больше, чем котята, и даже атмосфера пикника не расположила их к трапезе: наскоро перекусив хлебом и сыром, они помчались строить из морской гальки подобия фреэльского маяка. Вскоре весь берег украсился каменными пирамидками в их исполнении… Что ж до Филиппа, то он сильно проголодался и ел с огромным аппетитом, правда, измазался при этом по самые уши. Забавно было смотреть, как он тянется замасленными ручками за все новыми и новыми ломтиками жареной курицы. Как хорошо, что он так ест, что он здоровенький и сильный для своего возраста! Позволив ему вдоволь насладиться самостоятельностью за ужином, я наконец усадила его к себе на колени и стала кормить сама, с нескрываемым наслаждением вдыхая очаровательный молочный запах кожи своего сынишки: -- Ну, вот, будем кушать вместе. Кусочек Филиппу – кусочек маме. Это – детке, а это – мне… Тебе вкусно, малыш? Филипп кивал, но не давал сбить себя со следа и часто интересовался, как поживает его любимый пирог. Когда с курицей было покончено, я согласилась распаковать корзинку: -- А вот мы и до пирога доберемся. М-м, как же прекрасно пахнет эта сдоба! Давно со мной не случалось такого приступа прожорливости: в любое другое время слоеный пирог «квин-аман», невероятно сладкий, буквально залитый сахаром, истекающий маслом, не вызвал бы у меня ничего, кроме содрогания. Однако сейчас я находила сытную и тяжелую бретонскую кухню просто превосходной, и поедала пирог наравне с Филиппом, получая истинное удовольствие от каждого кусочка. Ребенок ел, блаженно жмуря глазки; я вытерла ему салфеткой личико и, не выдержав, чмокнула по очереди в каждую щечку: -- Мое ты сокровище! Александр, в полурасстегнутом камзоле, полулежа, наблюдал за этим апофеозом материнства и чревоугодия. Улыбка была у него на губах, но взгляд был внимательный, пристальный. -- Давно я не замечал, чтоб вы так ели, любимая, -- наконец проронил он. Я метнула на него быстрый взгляд поверх белокурой головки Филиппа. -- Вот как, боитесь, что я стану толстой, как торговка рыбой, и перестану вам нравиться? -- Нет. Я бы сказал, что я думаю, но… Я отерла пальцы и, спустив мальчика с колен, посмотрела на мужа так же внимательно, как он глядел на меня. В его глазах читалась догадка, которую он, казалось, не решался высказать. Мною овладело озорство. Весь этот день, такой счастливый, очень расслабил меня, наполнил радостью до такого степени, что я, в конце концов, махнула рукой на свою конспирацию: пусть он догадается, пусть! Даже интересно, сможет ли муж догадаться сам, без всяких намеков со стороны жены? Если да, он просто потрясающий мужчина, без преувеличения! -- Что же вы думаете, господин герцог? – проговорила я смеясь. – Надеюсь, наши убытки не достигли того уровня, когда вы должны следить за каждым съеденным мною куском? -- Нет, госпожа герцогиня. – Он притворно вздохнул. – Хотя в наше время, как говорят буржуа, всему нужен счет. Посерьезнев и подавшись ко мне, Александр взял меня за руку. Поднес ее к губам и после паузы произнес: -- Я не знаток и не доктор, но мне кажется, что вы беременны, Сюзанна. Я прав? Между нами повисла пауза. Слышно было, как бьются волны о берег, как ворчит Люк, подкидывая хворост в костер. Александр придвинулся еще ближе, встал передо мной на колени – я, сидевшая на складном стульчике, оказалась вровень с его лицом, и мы глянули друг другу глаза в глаза. -- Я прав? – переспросил он, отыскав и легко стиснув обе мои руки. -- Да, -- шепнула я. – Вы правы. Он сдавленно, едва слышно охнул, чуть отведя взгляд, будто эта догадка, хоть и была высказана им самим, все же оказалась для него большим потрясением. Некоторое время длилось молчание. -- Похоже, я узнал об этом последним, -- наконец вымолвил он. -- Нет. Вовсе нет. Я еще и Маргарите не говорила об этом. -- И что же… пока длился весь этот ужас с моей немощью, вы вынесли столько хлопот, не сказав никому ни слова? -- Уверяю вас, доктор д’Арбалестье знал с самого начала. Без его советов и успокоительных порошков было бы трудно. Кроме того, Александр, разве у меня был выбор? – Я пожала плечами. – В то время приходилось бороться за вас, некогда было забивать голову малышом. -- Ах, Сюзанна… Не договорив, он прижал мою голову к груди, порывисто вдохнул запах моих волос. Притихнув, я не шевелилась, наслаждаясь этим покровительственным жестом защитника, чувствуя в настроении Александра те самые глубокие нежность и желание поддержать, какие только может испытавать мужчина к женщине. Потом прошептала, погладив его щеку: -- Все в порядке. К чему сокрушаться о прошлом? Ребенок все выдержал, и я считаю благословением Божьим то, что он нам послан. Он, как и ваша рана… свел нас вместе вновь. -- Да, конечно, но… честно говоря, любовь моя, его здоровье – это, увы, не единственное, что меня тревожит. Его взгляд оставался озабоченным. Он снова поцеловал мои руки, прижал их к лицу, словно пытался собраться с мыслями, но беспокойство не отпускало его. Казалось, само представление будущего, которое он себе создал, было нарушено открывшимся обстоятельством, и он не знал, какое принять решение. Я молчала, полагая, что со временем он сам мне все объяснит. Александр, наконец, поднялся, протянул мне руку: -- Пойдемте прогуляемся, дорогая. Как давно мы с вами не бродили вдоль кромки моря! -- С охотой, -- откликнулась я. Некоторая легкость снова вернулась ко мне после отдыха за ужином, и я вправду хотела движения. – Надеюсь, на порцию кортиада я еще могу рассчитывать, мой бережливый и рачительный супруг? -- Вам бы только смеяться, carissima. Дай Бог, ваш оптимизм поможет и мне понять, как поступить! Я и мысли не допускала, что озабоченность Александра вызвана тем, что он в принципе огорчен известием о ребенке. Отношения между нами в последнее время были такие искренние и теплые, что ни о каких подводных камнях думать не приходилось. Подсознательно я понимала: если что и может серьезно беспокоить моего мужа, так это грядущая война. Мы находились в провинции, раздираемой междоусобицами: я, пятилетние девочки, кроха Филипп и этот нерожденный, самый беззащитный ребенок у меня под сердцем… Уже очень давно я думала о том, что Александр, если уж он сам выбрал для себя стезю мятежника, должен всерьез позаботиться о нашем переезде в Англию. Прежде такие мысли, если я их высказывала вслух, вызывали неодобрение. Теперь же ситуация так заострилась, что я сама ожидала от мужа подобного предложения. Если, конечно, его слова о желании начать все сызнова имели под собой какие-либо основания! Однако я не хотела торопить события и, прогуливаясь с ним по песку вдоль морского берега, изображала полнейшие беспечность и легкомыслие. Никаких намеков или предложений с моей стороны -- мне хотелось, чтобы он сам все предложил. Сжимая его руку, я смеялась, рассказывая о том, что беременна с начала июля, что, испугавшись поначалу, теперь очень хочу этого ребенка, что чувствую себя прекрасно и обещаю не доставлять хозяйству особых убытков своим аппетитом… Ветер играл лентами моей шляпы и светлыми локонами, я разрумянилась, глаза у меня сверкали счастьем, и поскольку Александр не сводил с меня зачарованного взгляда, убеждалась в который раз, что он влюблен, что его влечет ко мне, что он находит меня красивой и возбуждающей. -- Ах, госпожа герцогиня! – сказал он наконец. – Ваши дары так щедры – вы дарите мне не только себя, но и второго наследника! -- Может, и наследницу, Александр! Помните, мы мечтали об этом? -- Нет, на этот раз желателен наследник. Назовем его Реми Кристоф, как звали моего отца… А уж потом будет девочка, черноглазое чудо, такое, как вы! Мы стояли обнявшись, глядя, как красное солнце тонет в океане. Издалека доносились звонкие голоса близняшек, но, честно говоря, нам обоим не хотелось, чтобы кто-либо, даже дети, нарушал наше уединение. Бесконечная голубая гладь простиралась перед нами. Где-то там, в полутора сотнях миль отсюда, должно быть, белели дуврские скалы Туманного Альбиона, а еще дальше, как я знала, в полутора месяцах плавания от Бретани простирались бесконечные земли новых континентов и островов, луга, пустыни, прерии, незнакомые города… Мне казалось в этот миг, что перед нами вся земля, вся жизнь, полноценная и прекрасная, в которой нет ничего невозможного и недостижимого – столько сил давала нам любовь, которую мы испытывали сейчас друг к другу. От одного присутствия Александра, его объятий спокойствие поселялось у меня в душе. Даже гражданская война не казалась такой страшной, а будущее – неуправляемым, когда я ощущала его рядом. -- Удастся ли нам, -- шепнула я, -- поплыть куда-нибудь так же беззаботно и свободно, как мы плавали на Корфу? Он не ответил, только крепче прижал меня к себе. -- Хотите сказать, что мы теперь слишком устали для таких приключений? – не без лукавства спросила я. -- Нет. Скорее, слишком связаны обязательствами перед другими… Хотя, черт возьми, почему бы и не развязаться со всем этим на время?.. Он не договорил, но даже эти краткие слова в устах Александра дорогого стоили. На миг я ощутила себя победительницей в долгой борьбе за него, которую вела с роялизмом и долгом. Но поблаженствовать, сознавая это, мне не довелось, потому что муж обрушил на меня такой поток известий, что мне не осталось ничего другого, кроме как их энергично осмысливать. -- Сюзанна, -- начал он решительно, -- вам многое нужно узнать. Поль Алэн ездил в начале сентября в Англию, вы были свидетельницей его возвращения. Но я еще не говорил вам, что в течение этого лета он вывез в поместье под Лондоном все наши картины, фамильные драгоценности и коллекцию камней Голконды… да и вообще все более-менее ценное, что было в Белых Липах и что мы хотели бы сохранить от разорения. -- От разорения? Вывез в поместье? Какое поместье, Александр? Я впервые слышала о каких-либо имениях дю Шатлэ за границей. -- Небольшая усадьба в двух часах езды от Лондона, -- терпеливо, хотя, как мне показалось, несколько смущенно пояснил Александр. – Блюберри-Хаус, очаровательный дом на берегу озера, усыпанном песчаными лилиями. -- Вы арендуете его? -- Да, король Георг несколько лет подряд позволял мне его арендовать, пока я пребывал в Англии. А прошлым летом дал разрешение на выкуп, коль скоро… словом, коль скоро мне и Жоржу Кадудалю, по всей видимости, суждено часто пользоваться гостеприимством английской столицы. -- Вам и Жоржу Кадудалю? То есть вы купили его вскладчину, что ли? -- Нет. Но, поскольку поместье куплено из необходимости принести пользу роялистскому делу, для господина Кадудаля там всегда будут открыты двери. Кроме того, он почти наш родственник – крестный отец Филиппа. Блюберри-Хаус, дом среди лилий… Я пыталась обдумать то, что услышала. Для меня было полнейшим сюрпризом узнать, что Александр, оказывается, не только думал о нашем отъезде, но даже позаботился о достойном жилище в Англии. Понятно, что в этой покупке были использованы деньги английского правительства, иным способом делать такие приобретения Александр вряд ли мог. Однако, если оставить вопрос финансов, что-то во всем этом было не до конца понятно. Во-первых, я как-то совсем не предполагала в муже такую предусмотрительность: подобная забота превосходила все ожидаемое. Во-вторых, усилия герцога, направленные на оседлый образ жизни в Англии, указывали на то, что Белым Липам, очевидно, грозит крах, и это казалось ужасным! -- Вот как, значит, вы уверены, что Белые Липы обречены?! – вскричала я в испуге. -- Ну, что еще за выдумки! Меньше всего на свете я хотел вас испугать. Сжимая меня в объятиях, закрывая от сильного океанского ветра, он принялся меня успокаивать: -- Ничего подобного у меня и в мыслях не было. Да я и не пророк, чтобы предвидеть заранее исход войны и судьбу нашего замка… Но я знал, как вы боитесь за себя и детей, пока я воюю против Республики. Да и что говорить, у меня самого за вас сердце всегда было неспокойно. Сейчас затевается новое противостояние. Я был бы глуп, если б надеялся, что шуаны смогут в одиночку сокрушить синих. Самое большее, чего мы можем достичь, -- это мира и нашего собственного порядка для Бретани, да еще прекращения притеснений священников. Но и за эти победы придется пролить реки крови. Поэтому… Он помолчал, будто подбирал слова, чтобы выразиться мягче. – Поэтому я позаботился о своей семье, и предложение короля Георга оказалось как раз кстати. -- Вы занимались этим делом летом, когда я была в Сент-Элуа? -- Да. Я передам вам документы, прежде чем уеду. -- Так что же, получается… вы даете мне добро за отъезд с детьми в Англию? Сейчас, уже в начале войны? Воцарилась пауза. Повернув голову, я пытливо вглядывалась к лицо Александра, сама не зная, поддержу или нет эту идею немедленного отъезда. Разумеется, в доме под Лондоном я обрела бы спокойствие. По крайней мере, хотя бы физически для меня и детей не было бы никакой угрозы. С другой стороны --- как же быть с мыслями о судьбе Александра? Мы будем разлучены не только войной, но и милями морской глади! -- Острой необходимости ехать пока нет. Но в Блюберри-Хаус вы сможете спокойно выносить ребенка, любовь моя, -- весьма рассудительно сказал он, выразив то, о чем думала и я сама. – Мне кажется, это главное сейчас. -- Да, но мы будем разлучены, и я… ах, Александр, мой дорогой, я изведусь от тревоги за вас!.. Мой возглас трагической ноткой повис в воздухе. Я прошептала: -- Письма будут приходить так редко… И вид каждого нового корабля в порту будет повергать меня в ужас, так я буду бояться получить плохие вести! Он не отвечал, хотя было видно, что мои слова тронули его. Похоже, это была именно та моя жалоба, на которую ему нечего было сказать. Да и потом (я и сама поняла всю свою непоследовательность), разве здесь, в Бретани, вести будут поступать часто? Разве вид каждого нового всадника с письмом не будет вызывать у меня столь же сильный мороз по коже? -- Блюберри-Хаус, -- повторила я растерянно. – Красивое название. Что это значит по-английски? -- Черничный дом. Он невелик, но местность весьма живописна. Рядом Эшдаунский лес… оттуда к усадьбе иногда подходят косули с детенышами. -- Я совсем не знаю английского. -- Это не беда. Вся английская знать говорит по-французски так, будто воспитывалась в Сен-Сире[U5] . Я представила зеленые английские газоны, трепетных оленят на них, белые песчаные лилии – возможно, подобные тем, что благоухали на Корфу… подумала о том, что, будь я в Англии, у меня будет много возможностей видеться со старшим сыном, и это наполнило меня счастливыми надеждами. Но потом в памяти мелькнуло красивое породистое лицо графа д’Артуа, искаженное гневом, и я вздрогнула: все-таки расстались мы скверно, отношений не выяснили, и он, живущий в Англии, наверняка считает меня мошенницей. Что хорошего ждет меня от встречи с ним? Кроме того, когда я подумала о Сент-Элуа, бретонском изумрудном побережье, тумане, ветре, солнце, воздухе, от сожаления и ностальгии у меня болью обожгло сердце. Я сжала руку Александра: -- Нет. -- Что «нет», дорогая? -- Отложим это на последний момент. На самый-самый что ни на есть последний. На тот миг, когда оставаться во Франции не будет уже ни малейшей возможности. -- Вы сейчас противоречите сами себе. Вам же всегда хотелось уехать, разве не так? -- Да. Пока я не представляла себе это так реально. Помолчав, я прошептала: -- Я никогда не была эмигранткой. Мне довелось пройти через все ужасы революции, однако эта чаша меня миновала. Думаю, это не так легко. Он согласился, погладив мою щеку: -- Это правда. Если вам придется-таки попасть в Лондон, уверен, вы встретите множество версальских подруг, до сих пор тоскующих по Франции, хотя со времени отъезда прошло уже десять лет. Я внимательно взглянула на него: -- Признайтесь, Александр: именно по этой причине вы готовы сражаться до последнего, только не уехать? Он некоторое время молча глядел, как серебрится лунная дорожка на водной глади, потом приглушенно ответил: -- Отчасти – да. Я француз и не дам себя отсюда так легко изгнать. Солнце давно уже село, на воде исчезали последние его отблески. Звезды зажигались на небе, темнели и тяжелели облака. Становилось прохладнее. Издалека доносились голоса Вероники и Изабеллы, играющих в волан. Филипп, наверно, уже давно спал под присмотром Марианны. Пора было возвращаться к детям. Александр набросил мне на плечи свой камзол, осторожно взяв за руку, повел по берегу. -- Пойдемте, саrissima. Пора. Согреемся кортиадом. Я спросила мужа, пока мы приближались к нашей стоянке, когда ему предстоит уехать. -- Через неделю, -- ответил он. – В День всех святых мы получим благословение священника и покинем Белые Липы. -- А нет ли возможности остаться до середины ноября? Все-таки вы совсем недавно оправились от ран. Я имела в виду еще и то, что в середине ноября Александру исполняется сорок лет – мне очень хотелось быть в этот день с ним рядом. Но ответ был короток: -- Нет, Сюзанна, такой возможности нет. Я подавила вздох. Герцог попытался меня приободрить: -- Не грустите, милая, я вам даю клятву, что мое пятидесятилетие мы уж точно встретим вместе. А сорок лет – это такая нелепая дата. Не молодость уже и еще не старость – ну ее, что тут праздновать? К нам уже бежали девочки, наперебой крича о том, какие великолепные они собрали ракушки на морском берегу. Воспользовавшись моментом, Александр в последний раз крепко прижал меня к себе и, поцеловав в губы, чуть хрипло шепнул: -- Я был ранен, конечно… и еще не готов к очень уж громким подвигам. Но твое присутствие, дорогая, вливает в меня недюжинные силы. -- Что это значит? -- Это значит, что раненый воин за неделю до отъезда так окреп, что готов пылко овладеть собственной любимой супругой. Если супруга, конечно, тоже вполне здорова. Меня потрясло это заявление: я совсем не ожидала, что Александр оправился до такой степени! Но, с другой стороны, в его хриплом шепоте было столько чувственности и нетерпения, что я сама ощутила внутри подзабытую уже за эти месяцы дрожь страсти. Я засмеялась, довольная тем, что желание не уходит из наших отношений: -- Супруга здорова. Ее спальня всегда открыта для вас, о доблестный воин. Девочки настигли нас, оглушили разговорами, и наша интимная беседа была прервана.
Psihey: Завтра погляжу, спасибо.
Psihey: Olga, прочитала. Честно говоря, стиль и язык мне не понравились, но не суть. Что касается Сюзанны-Анжелики, то в отрывке я сходства не нашла. Анжелика не такая мать (возможно что-то похожее могло быть для Фло), но это не плохо, и это не означает, что она не любила своих детей - нет. Просто другая. Такой матерью для них была скорее Барба. Что касается героя и его отношений с сыном - тут я сходство очень даже нахожу!
Psihey: Что касается параллелей в отношениях супругов (сужу по отрывку), то думаю, что они бы приглянулись Хене;) Я сама думала, какими бы были их отношения, не умри Филипп. С одной стороны Голон словами Дегре говорит, что после победы Анжелики, она бы стала смертельно скучать в его обществе. Да и не пыталась она особо узнать мужа как человека любила больше придуманный образ. Проще говоря, мои размышления привели меня к тому, что Карфаген должен быть разрушен (зачеркнуто) - Ромео должен умереть, принесенный в жертву Анж.
Olga: Psihey Да, я как раз сходство главного героя с Филиппом в первую очередь и имела в виду. Есть что-то неуловимое. Анжелику и Сюзанну как матерей не сравнивала.
Olga: Psihey Да, я как раз сходство главного героя с Филиппом в первую очередь и имела в виду. Есть что-то неуловимое. Анжелику и Сюзанну как матерей не сравнивала.
Psihey: Olga, а я не так поняла. Думала, как прообраз отношений главных героев друг к другу и к детям.
Olga: Psihey пишет: прообраз отношений главных героев друг к другу Это возможно. Особенно со стороны героя к героине.
Xena: Psihey пишет: Анжелика не такая мать (возможно что-то похожее могло быть для Фло), но это не плохо, и это не означает, что она не любила своих детей - нет. Просто другая. Такой матерью для них была скорее Барба. Такой матерью Анжелика стала только Онорине и близнецам. Она стала такой, когда обрела семью. Если судить только по отрывку то вот вам: "Она подняла детей. Она брала их на руки и качала, одного за другим, чтобы они спокойно проснулись. Она целовала их свежие щечки, их волосы, она обожала их слабость и невинность, свет их глаз и их улыбок, их маленьких изящных тел. «Вы — утешение мира! Вы — сокровище моей жизни! — шептала она. — Вы — оправдание наших боев…» Она приласкала их, спела каждому тихонько куплет из песенки, покачала и рассадила у стола. Потом она налила в миску похлебки и стала кормить каждого с ложечки, словно птенцов. Это стало ритуалом. — Вы тоже принадлежите к нашему племени, малыши де Пейрак! Глядя на близнецов, которым было уже два с половиной года и которые уверенно заняли свое место в этом мире, она вспомнила их первый гнев, когда они выразили недовольство появлением отца де Марвиля. Может быть, им не понравился его голос?.. А, может, просто кормилицы не вовремя их накормили?"
Xena: Psihey пишет: С одной стороны Голон словами Дегре говорит, что после победы Анжелики, она бы стала смертельно скучать в его обществе. Тогда чего же 13 томов то писать, Дегре все и так сказал:)) мне бы желательно, чтобы автор не только сказал устами дегре, но рассказал и показал. Вот тогда я поверю. Филипп на мой взгляд был быстренько принесен в жертву сюжету. Вы уважаете канон? Я тоже уважаю! Со мной часто бывает, что мне нравится персонаж, но он умирает и я говорю: "да, так и должно было случиться." Упомяну опять Унесенных, потому что Анжелику часто с ними сравнивают: уж сколько их потом пытались соединить, даже книга и сериал качественный по этой книге вышел. А я вот, при том что я сопереживаю героям, при том, что они меня трогают, не вижу другого финала, как тот, что у Митчелл. Мало того, я сторонник того, что эти отношения законченны раз и навсегда. Это пример того, что сюжетная линия доведена до конца и конец этот исчерпывающий, несмотря на открытый финал. В Анжелике я этого не вижу, если брать плоскость мини-сюжета Анжелика/Филипп, а не всего произведения, где смерть Филиппа закономерна. Я веду к тому, что вопрос этой пары для меня остался незакрытым.
Psihey: Xena, ну это уже когда было - в конце американской серии! Больше 10 лет прошло. А в обсуждаемое время совсем она не такая мать. В конце американской вообще размытие характеров происходит - никого не узнать. Разве что Молин неизменен.
Xena: Я бы сказала, что дело не во времени а в обстоятельствах. Вот Онорину она любила и ласкала вне зависимости от обстоятельств, потому что испытывала глубокое чувство вины не только перед ней, но и как бы перед другими детьми. которых она не долюбила. Флоримона она любила и ласкала, но тогда она была молоденькая и ее мир заполнял Пейрак, у нее была семья, то к чему она вобщем-то и стремилась. Вот Кантору ласки почти не доставалось. Он родился в очень сложный период, когда Анжеликой владело либо отчуждение, либо заботы о хлебе насущном. Кроме того, если Флоримон сам требовал ласки, Кантор был другого нрава. А Шарль-Анри для Анжелики вовсе как насмешка над ее рухнувшими надеждами вновь обрести семейное счастье. Что делал Филипп? Он ее презирал, он ранил ее, бросал ей вызов. Какое тут может быть материнство? Шарлю-Анри не везло: мать то находилась в депрессии, то боролась, потом она узнала что Пейрак жив и сын стал живым воплощением ее глупости. Вот так он прошел мимо ее любви и когда она только начала к нему раскрываться, он умер. Но мы же говорим о гипотетической ситуации. Если бы с Филиппом все наладилось и сложилась бы семья, почему бы Анжелика не полюбила бы сына и последующих детей от маркиза? Почему бы она не стала ласкать их? Ведь и Онорина и близнецы как раз подтверждают, что дело то не в характере, а в обстоятельствах.
Psihey: Xena, по-моему дело в самих детях. Она их по-разному любила. Фло она любила всегда. После неудачного покушения, вообще на руки схватила как младенца - а он уже младший подросток! Может, не потеряй она всех детей, как ей казалось в Мятеже, то, и не полюбила бы Онорину...
Olga: Psihey пишет: не потеряй она всех детей, как ей казалось в Мятеже, то, и не полюбила бы Онорину... Да, это сыграло свою роль. Плюс своя вина перед ней (что хотела аборт сделать, потом в приют отдала). Но и все ее остальные дети, включая и близнецов, были кем-то, что-то имели. Дети графа де Пейрака, сын маркиза дю Плесси, крестник короля, у них было место в обществе, пусть даже потерянное, как у Фло и Кантора одно время, а у Онорины не было ничего изначально. Она никто и не нужна никому. Она отверженная. Для Анж это очень существенно. С моей точки зрения, это ключевой момент в ее материнских чувствах.
Psihey: Здесь спрошу, ибо так или иначе тема дуэли с Пегиленом всплывает в Лете (тем более, он в гостях). Помните, после дуэли, Филипп приезжает к жене в 6 утра и Фиалка торжественно несет 2 шпаги. Чья вторая? Ну не Лозена же, да? Кстати, я к жене заеду, шпагу не одолжите? И при этом они должны были очень торопиться к Анжелике, потому что прямо за ними вслед приезжает Кавуа с приказом об аресте, успев уже арестовать Лозена. По логике получается так, что они дрались поздно вечером в Фонтенбло (после того, как их разняли, видимо), причем не тайно - Кавуа получает приказ о т короля их арестовать, и Филипп успел умчатся в Париж к жене, а Лозена арестовали. Потом Кавуа бросается в погоню и находит Филиппа методом исключения у жены в отеле. Или всё было не так?
Olga: Psihey пишет: Чья вторая? Ну не Лозена же, да? Я думала Лозена. А чья еще? Но почему он свою шпагу бросил, не знаю. Предполагаю, что Лозена взяли на месте дуэли. Филипп из-за раны попросил отсрочку, шпаги подобрал его слуга. Дуэль разве не на рассвете была?
Psihey: Olga пишет: Предполагаю, что Лозена взяли на месте дуэли. Ф Нет, так не получится, потому что в 6 утра Филипп еще не знает, как решен вопрос с этикетом - касательно ареста дуэлянтов. И не знает, что Лозен арестован - спрашивает у Кавуа, когда тот появляется в Ботрейи. Значит Лозена повязали не сразу после дуэли. Я так поняла. И, если дрались на рассвете, то значит оба вернулись в Париж предварительно, т.е. в ночи. И что - по этому случаю все пустыри инспектировал Кавуа с мушкетерами, их искал? Тоже нелепица. Да и как разъяренный Лозен мог отдать / бросить где-то свою шпагу?? Он мог отдать ее только тому, кто от имени короля его арестовывает. Нет, дрались они в Фонтенбло. Вся история произошла же ближе к ночи - кучер Анжелики еще отказывался ехать в ночи. Значит, в самом замке они дрались, не во дворе же (в ночи-то). И сколько нужно времени, чтобы домчать до Парижа из Фонтенбло по тем временам? Если в 6 утра Филипп уже в Париже весь в крови. По современным дорогам на машине час с небольшим, а по тем дорогам, без дорожного освещения и в карете - часа 2,5-3 или больше?
Psihey: Ольга! Я вам ЛС написала, посмотрите, плиз.
Olga: Psihey пишет: вам ЛС написала, посмотрите, плиз. Нет ничего. Psihey пишет: Филипп еще не знает, как решен вопрос с этикетом - касательно ареста дуэлянтов Точно. Значит арестовали Лозена не при Филиппе. Но дрались, я думала, не вечером. Это до утра Филипп бы уже кровью истек. К тому же их наверняка сразу держали под присмотром, чтоб чего не натворили. Мне кажется, все же это было очень рано утром, пока все спят, и Филипп сразу после дуэли приказал себя везти к жене в Париж. Дуэль была в Фонтенбло несомненно. С другой стороны, Фонтенбло от Парижа далековато. Но ведь и Анж быстро добралась в Париж. Так что и Филипп мог. Как Лозен бросил свою шпагу, не знаю. Что ж ттгда получается, либо Филипп ходил с двумя шпагами, либо Лозен бежал с места дуэли, так спешно, что про шпагу позабыл? Боялся ареста? Вряд ли. Может думал, что убил его и был так потрясен. Они ж типа друзья с юношества.
Psihey: Olga пишет: Нет ничего. Чудеса! Отправила еще раз. Форум подвисает, из-за этого, наверное
Psihey: Olga пишет: Точно. Значит арестовали Лозена не при Филиппе. Но дрались, я думала, не вечером. Это до утра Филипп бы уже кровью истек. К тому же их наверняка сразу держали под присмотром, чтоб чего не натворили. Мне кажется, все же это было очень рано утром, пока все спят, и Филипп сразу после дуэли приказал себя везти к жене в Париж. Дуэль была в Фонтенбло несомненно. С другой стороны, Фонтенбло от Парижа далековато. Но ведь и Анж быстро добралась в Париж. Так что и Филипп мог. Как Лозен бросил свою шпагу, не знаю. Что ж ттгда получается, либо Филипп ходил с двумя шпагами, либо Лозен бежал с места дуэли, так спешно, что про шпагу позабыл? Боялся ареста? Вряд ли. Может думал, что убил его и был так потрясен. Они ж типа друзья с юношества. А загадка, действительно, да! Со временем еще ладно - наверное, с рассветом дрались, действительно. И часа за 2-2,5 Филипп догнал до Парижа (кареты могли до 45-50 км/ч скорость развивать). А с арестом - может быть Лозен бежал (испугался, что убил или ! что тяжело ранил - сначала рога наставил, опозорил, а потом еще и это), но кто-то же их видел, получается или Лозен повинился в дуэли? И тогда его арестовали, а за Филиппом выехал Кавуа - сначала к нему домой, наверное, а потом, не найдя его там - к жене.
Olga: Psihey пишет: А с арестом - может быть Лозен бежал (испугался, что убил или ! что тяжело ранил - сначала рога наставил, опозорил, а потом еще и это), но кто-то же их видел, получается или Лозен повинился в дуэли? И тогда его арестовали, а за Филиппом выехал Кавуа - сначала к нему домой, наверное, а потом, не найдя его там - к жене. Да, это правдоподобно. Хотел, дескать, просто Лозен Филиппа наказать, просто подраться, без серьезных последствий, но Филипп специально подставился под ранение. Может кто видел, а может и явился Лозен с повинной. В новой версии тоже с Филиппом две шпаги? Зачем то же есть там эта деталь.
Psihey: Olga пишет: две шпаги Да, в новой версии оставленно это. Как "доказательство" смерти врага. Анжелика во многом же именно из-за этого и поверила, что Лозен убит.
Olga: Psihey пишет: Анжелика во многом же именно из-за этого и поверила, что Лозен убит. Сложно поверить, что Филипп специально откуда то раздобыл вторую шпагу, чтобы убедить жену.
Psihey: Olga пишет: раздобыл вторую шпагу Тем более - быстро! Значит, ее бросил Лозен на месте дуэли.
Olga: Psihey пишет: Значит, ее бросил Лозен на месте дуэли. И я так думаю. Что его заставило так поступить - у Голон нет никаких намеков.
Psihey: Думаю в Лете ввести упоминание о Красной маске. Есть 2 контекста - Вивонн-обжорка;), утверждает, что он это (рецепт) уже пробовал в одном месте. 2й - в контексте обсуждения, что маршал-счастливчик, ему всегда удается выпутаться из опальных историй без особых проблем (на самом деле не всегда, но мужчины обобщают). И вспоминают эпизод с погромом таверны, после которого все отсидели в Бастилии и страху натерпелись, а с Филиппа как с гуся вода) Сейчас думаю на тем, насколько всё это пойдет, и какая реакция должеа быть у Анж
Olga: Psihey пишет: Думаю в Лете ввести упоминание о Красной маске. Есть 2 контекста Да, интересно. Оба варианта хороши.
Psihey: Olga, значит, напишу) А какая реакция должна быть у Анж? Страх? Гнев? Я думаю, Филиппу она бы никогда не созналась, что работала там.
Olga: Psihey пишет: Я думаю, Филиппу она бы никогда не созналась, что работала там. Конечно, не призналась бы. Она вообще скрытная. И переходя в другой статус, не тащила за собой людей и события из прошлого. В основном. Psihey пишет: А какая реакция должна быть у Анж? Страх? Гнев? Не думаю. Может какие-то размышления о том как далека она уже от себя той. Ну как в сцене в Версале, где она видит нищих и вспоминает прошлое.
Psihey: Вот нашла отдельно об агрессии у шизоидов, думаю использовать в "Лете": шизоидам нелегко контролировать свою агрессивность. Сами они, в общем, не страдают от нее, но в большинстве случаев заставляют страдать окружающих. Первоначально возникая как защита от страха, агрессивность может приобретать сексуальную окраску, что проявляется в различных формах жестокости и садизма. Категоричность, внезапная оскорбительная резкость, леденящая холодность и высокомерие, цинизм и быстрый переход от приязни к враждебному отказу от контакта являются наиболее частыми проявлениями агрессии. шизоиды пытаются разработать такой образ жизни («технику жизни»), при котором они никого не приближают к себе и, стремясь к спокойствию и безмятежности, остаются педантичными, отстраненными и по возможности независимыми. Они проходят через все стадии отстраненности, надменности и отчужденности вплоть до ледяной холодности и бесчувствия, а когда эти защитные меры становятся недостаточными, реагируют внезапной резкостью или взрывной агрессией, которые мы описывали выше. (источник: https://www.psychol-ok.ru/lib/riemann/ofs/ofs_04.html )
Olga: Psihey пишет: шизоиды пытаются разработать такой образ жизни («технику жизни»), при котором они никого не приближают к себе и, стремясь к спокойствию и безмятежности, остаются педантичными, отстраненными и по возможности независимыми. Они проходят через все стадии отстраненности, надменности и отчужденности вплоть до ледяной холодности и бесчувствия, а когда эти защитные меры становятся недостаточными, реагируют внезапной резкостью или взрывной агрессией, которые мы описывали выше. Да, да! Очень ложиться на образ Филиппа. Агрессия, как защита своих границ, когда их нарушали, вторгаясь в его пространство, стремясь сблизиться с ним.
Psihey: Olga, да. И Анжелика их регулярно стремилась нарушить, за что и получала. Но почему-то, когда она в его отсутствие затеяла ремонт его комнат - ему все равно. А должно быть не все равно. В логово влезла и без спросу. А как вам вариант иллюстрации для Анжелики - портрет молодой Б.Бардо? Или то же, что и Мишель?
Olga: Psihey пишет: Но почему-то, когда она в его отсутствие затеяла ремонт его комнат - ему все равно. А должно быть не все равно. В логово влезла и без спросу. Может быть он не воспринимал свои покои в отеле как что-то личное? Вечно в разъездах, армии, при дворе, в парижском доме так перекантоваться ночку-другую... Хотя, после свадьбы он же ее в дом не пускает, то есть воспринимает его как свое пространство. Мне тоже при первом чтении романа показалось странным, что Филипп разрешил переустройство своих покоев, вернее его даже не спрашивали. А може Голон подразумевала, что само собой все было согласовано, Анж же сначала свои покои обустроила, Филипп видимо посмотрел, ему понравилось, и возможно он дал добро на переустройство всего дома. Psihey пишет: А как вам вариант иллюстрации для Анжелики - портрет молодой Б.Бардо? Или то же, что и Мишель? Мне нравится Брижжит Бардо, почему бы и нет.
Psihey: Olga, но тогда бы она не извинялась - что, мол, не предупредили о приезде, у меня там обойщики работают и жить вам пока негде. Нет, я поняла это так, что Анжелика сама хозяйничала, по собственной инициативе. Поначалу, прорвавшись в дом, она, конечно, в его апартаменты не лезла, но когда пару раз к нему наведалась, то уже всё - барьер сломлен. По-моему, он свой дом как раз воспринимал как личное пространство, "логово волка".
Psihey: Olga пишет: Мне нравится Брижжит Бардо Тогда добавим пару фото;) И глаза, вроде, зеленые.
Olga: Psihey пишет: Нет, я поняла это так, что Анжелика сама хозяйничала, по собственной инициативе. Поначалу, прорвавшись в дом, она, конечно, в его апартаменты не лезла, но когда пару раз к нему наведалась, то уже всё - барьер сломлен. По-моему, он свой дом как раз воспринимал как личное пространство, "логово волка". Да, видимо так. Я подумала, что с домом Филиппа дела обстояли похоже, как и с его сыном: пока был жив Филипп Анжелика обустраивала дом, если она сделала это по своему почину, значит ей хотелось сделать это для Филиппа, а когда его не стало она из дома вообще переехала и больше про него не упоминается, не нужен ей ни ремонт, ни сам дом.
Psihey: Olga пишет: значит ей хотелось сделать это для Филиппа, С точки зрения Анжелики - да, скорее так и есть. А с его - влезла без спросу, хотя он туда все равно уже не вернулся. Olga пишет: она из дома вообще переехала и больше про него не упоминается, не нужен ей ни ремонт, ни сам дом. Объяснение же было, что тяготят воспоминания. А сын почему перестал быть нужен - это другой вопрос
Psihey: Я, кстати, не права была в Лете, когда Анжелика младшего сына с неделю не видит и как бы так и надо. При живом Филиппе, она скорее изображала бы образцовую мать (как в сцене у камина). Это я фотографии Б. Бардо с сыном смотрела, а потом прочитала о том, что на самом деле там было. По сути - та же "бархатная подушка", на которой всем посетителям демонстрировался наследник.
Psihey: Psihey пишет: quote: Мне нравится Брижжит Бардо Тогда добавим пару фото;) И глаза, вроде, зеленые. Это сочетание детской непосредственности и сексуальности - однозначно, ей нужно было играть Анжелику.
Psihey: Времени нет фанфик продолжать, но иногда думаю о нем;) Хочу поделиться такой идеей. Мать Филиппа (по рассказам ее мужа) - женщина взбалмошная, которой не сидится спокойно, втянула мужа во Фронду. Всё делает не как другие даже в мелочах. Злоязычна. Видимо красива (любовники) и умелая в постели. Любит Великую Мадемуазель причем взаимно. И вот вам - почти портрет Анжелики;) Но Анж, в отличие от нее, смогла стать Филиппу теплой, всепрощающей и принимающей матерью;)
Olga: Psihey пишет: При живом Филиппе, она скорее изображала бы образцовую мать (как в сцене у камина). Да, вполне вероятно. Psihey пишет: Это сочетание детской непосредственности и сексуальности - однозначно, ей нужно было играть Анжелику. В этом плане, да. По уровню игры, это наверное было бы то же самое, что и у Мерсье, но, думаю, что Брижжит вряд ли стала бы актрисой одной роли, не приклеилась бы к ней Анжелика, как к Мерсье. Psihey пишет: Хочу поделиться такой идеей. Мать Филиппа (по рассказам ее мужа) - женщина взбалмошная, которой не сидится спокойно, втянула мужа во Фронду. Всё делает не как другие даже в мелочах. Злоязычна. Видимо красива (любовники) и умелая в постели. Любит Великую Мадемуазель причем взаимно. И вот вам - почти портрет Анжелики;) Да, можно и так подойти. Увы, про родню Филиппа в романе так мало. Голон предусмотрительно сдала мать Филиппа в монастырь еще до его женитьбы на Анж.
Psihey: Olga пишет: quote: При живом Филиппе, она скорее изображала бы образцовую мать (как в сцене у камина). Да, вполне вероятно. Но, думаю, должно быть как в романе - когда Филиппа рядом нет, она и не вспоминает о ребенке, когда на него можно воздействовать - Анж - супер-мать) Olga пишет: По уровню игры, это наверное было бы то же самое, что и у Мерсье Согласна! Но она уже состоялась/запомнилась как актриса до этого фильма и скорее всего не только бы с ним ассоциировалась. Olga пишет: Да, можно и так подойти. Увы, про родню Филиппа в романе так мало. Голон предусмотрительно сдала мать Филиппа в монастырь еще до его женитьбы на Анж. Это точно) Я отталкивалась от ее описания старым маркизом о ее стремлении выделиться. Филипп же тоже Анжелике говорит, что она не похожа на других женщин.
Psihey: Две недели ближайшие нагружены под завязку, жду июнь, уже самой что-то написать хочется)
Olga: Psihey пишет: Но, думаю, должно быть как в романе - когда Филиппа рядом нет, она и не вспоминает о ребенке, когда на него можно воздействовать - Анж - супер-мать) Согласна. Ее старшие дети вообще часто фигурировали в ее сознании как сыновья такого-то или такого-то. Она только с дочерью поняла, что ребенок он сам по себе человек, не важно на кого похож и от кого родился. Правда с близнецами опять старая песня - сын Жоффрея, дочь Жоффрея и т.д. Psihey пишет: Я отталкивалась от ее описания старым маркизом о ее стремлении выделиться. Филипп же тоже Анжелике говорит, что она не похожа на других женщин. Да, там в первом томе пару предложений, а уже есть образ. Этакая фрондерка. И ожерелье ее Филипп подарил Анжелике не только потому что она его об этом просила. Видно признал какую-то преемственность. Psihey пишет: Две недели ближайшие нагружены под завязку, жду июнь, уже самой что-то написать хочется) Ура! Жду.
Psihey: Делала наброски о мальчиках и вот что подумала. Папаша их, Пейрак, ведь не очень-то их любил. *Хотя я вообще сомневаюсь, что он умел кого-то любить*: Кантора украл, чтобы Анжелике досадить - а то она, по его мнению, хорошо устроилась - вышла за первую любовь, родила еще мальчонку, воцарилась в Версале и живет припеваючи, как-будто не было никакого Пейрака. И это самоуспокоение в виде расспроса Кантора, не хочет ли тот к маме - ответь мальчик, что, например, хочет вернуться, Пейрак бы его все равно не отдал - хоть честное пионерское бери, а все равно ребенок расскажет, где был. С Флоримоном тоже странно - вроде этого он даже видел, первенец, но узнав, что Анжелика умерла в пустыне, Пейрак же палец о палец не ударил, не то, чтобы его забрать, но даже просто узнать, как он там, сиротка, во Франции поживает? Может, его уже всего лишили и из дома выбросили. Нет, не волнуется, мир большой, кто-нибудь позаботится..
Olga: Psihey пишет: Папаша их, Пейрак, ведь не очень-то их любил. *Хотя я вообще сомневаюсь, что он умел кого-то любить*: Там с этими детьми вообще много нестыковок. Старшего сына, которого он видел и два года ростил, вообще не вспоминает пока тот сам не приехал. Ну такой вот родитель. Понты, ну типа песню там какую-то сыну посвятить на суде (или что там было) это да, а забота, внимание - не, Пейрак не по этим делам. Даже в Новом Свете, когда Голон декларирует, что Пейрак типа супер отец, какой-то близости между ним и сыновьями не видно. Может он тоже отцом только Онорине и мог быть. Хотя как он ее с маман на лодочке в Квебек под ядра горожан отправил, это просто блеск. Заботливый папа.
Psihey: Olga пишет: Ну такой вот родитель. Нарциссическая личность;)) Я тоже любви к сыновьям не обнаружила у него. Olga пишет: Может он тоже отцом только Онорине и мог быть. Хотя как он ее с маман на лодочке в Квебек под ядра горожан отправил, это просто блеск. Заботливый папа. Кстати, да!
Olga: Psihey пишет: Я тоже любви к сыновьям не обнаружила у него. В общем Голоны отразили довольно своеобразные семейные отношения! Я еще запомнила, что между Пейраком и Кантором не было душевной близости, раз сын не спросил отца, что за девчонку мать притащила и почему ты принял ее как дочь, а носил это в себе. Складывается впечатление, что он не отец парням, а начальник. Psihey пишет: Кстати, да! Если бы что-то такое король утворил, читательницы некоторые кричали бы, что он бездушная машина и ипользует Анж как винтик в своих планах.
Psihey: Olga пишет: В общем Голоны отразили довольно своеобразные семейные отношения! Такой вариант, когда женщина больше жена, чем мать. Главное, не упустить Великую любовь. Olga пишет: Если бы что-то такое король утворил, читательницы некоторые кричали бы, что он бездушная машина и ипользует Анж как винтик в своих планах. Если бы у них были общие дети? Или даже по отношению только к ее детям? Думаю, да в обоих случаях При этом Луи-то как раз о своих детях (и внебрачных) заботился.
Olga: Psihey пишет: Главное, не упустить Великую любовь. Ну да, а дети приложатся. Psihey пишет: При этом Луи-то как раз о своих детях (и внебрачных) заботился При въезде в малознакомый и недавно еще враждебный город свою женщину и ребенка вперед себя не выставля по крайней мере. Не удивительно, что Анж в Квебеке налево пошла, хоть потом и всячески старалась себя убедить, что очень любит мужа. Это еще называют иногда "Великая любовь с честью прошла испытания ".
Psihey: Olga пишет: дети приложатся Еще нарожаем) Что скажете о гневе (в теме о дневничке)?
Psihey: Я вся в футболе) Но вот чем хочу поделиться. Тренер сборной Марокко - француз Эрве Ренар - осенью будет 50 лет, но как красив! Блондин с голубыми глазами. Иллюстрация того, как выглядел бы Филипп, если бы не был убит и дожил до 50.
Psihey: Фотография мало что передает. Надо смотреть в движении - глаз не отвести
Xena: Psihey , великолепен! Аристократическое лицо. так что в 50 Филипп будет еще да и женщина в 46 еще ягодка вполне. Они бы очень хорошо смотрелись))) как раз фантазировала, что Фил где-то переходя порог шестого десятка погибнет))
Xena: Я только молодых фото не нашла. https://ibb.co/bV1Luy Какой профиль! Как в книги - орлиный?
Psihey: Xena пишет: Я только молодых фото не нашла. Он не очень известным футболистом был, видимо, по-этому фото молодых не найти. А как в тренеры пошел - оценили) И что важно - он не отфотошопенный всякими ботоксами и пр., естественно постаревший. Тело то же, согласитесь, для 50 лет
Xena: Psihey пишет: И что важно - он не отфотошопенный всякими ботоксами и пр., естественно постаревший. Согласна, выглядит просто отлично. Красавчик! Вот точно лицо французского аристократа 17 века. Профиль https://ibb.co/eF2vmd А глаза какие яркие, молодые! Вот точно Филипп))
Olga: Psihey, какой интересный Филипп получается из этого тренера! Дас ист фантастиш! Посмотрела видео с ним, где он своих подопечных гоняет - блеск. Вот какая польза от чемпионата мира по футболу. В футболе можно найти то, что нужно для околоанжеликиных дел. Эрве Ренар мне чем-то Шона Бина напоминает, но тот англосакс, а этот такой француз-француз. Хорош.
Psihey: Olga пишет: Эрве Ренар мне чем-то Шона Бина напоминает, но тот англосакс, а этот такой француз-француз Я видела, что его с Костер-Вальдао (Джейме Ланистер из ИП) сравнивают, который датчанин, но и с Шоном Бином можно) Мне это и понравилось, что Ренар - именно француз с аристократичной внешностью. Olga пишет: Посмотрела видео с ним, где он своих подопечных гоняет - блеск. А мне нравилось, как он застывал в позах задумчивости у скамейки запасных в этой его фирменной белой рубашке. Эх! В кинематограф ему надо, а он африканский футбол поднимает.
Olga: Psihey пишет: В кинематограф ему надо, а он африканский футбол поднимает. Да, Алену Делону пришлось бы подвинуться на пьедестале. Как там с фанфиком? Футбол уже к концу подходит.
Psihey: Olga, футбол забрал все время;) но фан-фик пишется))
Olga: Psihey, ну вот и кончился мундиаль! Отличный был праздник. Я на Антуана Гризманна засмотрелась. Что-то Филовское мне в нем почудилось. Особенно, когда он сравнивался с красивой девочкой в юности (что-то детское в лице Гризмана есть), и когда о Филиппе говорилось, что глядя на него никто не поверил бы, что он может оторвать лепестки у маргаритки, а тем более вести в бой войска или выйти с ножем на волка. Правда Гризманн роста среднего, в отличие от Филиппа. Отбываю на отдых, если будет интернет, то смогу заходить. Фанфик очень жду.
Psihey: Olga, а мне английский Кейн нравился (внешне);)) Отличного отдыха! Я сама на море уже. Обещаю, в начале августа, как вернусь, начать публиковать Лето
Psihey: Готовлю к переизданию Лето Оказывается, у меня с самого начала путаница. В главе Ключ от спальни, охотницей за маршалом числится замужняя дама - де Субиз (которая в то время примерная жена и мать). Потом, я что-то попутала и Анжелика милостиво простила м-ль де Бриенн. Так вот - оба варианта ни к черту. После такого скандала, Филиппа просто обязан был вызвать на дуэль супруг/брат. Нужна вдова! Принимаются подходящие кандидатуры - довольно молодая, не дурнушка и не праведная.
Psihey: Вот этот отрывок хотела показать. Стиль и повторяющиеся слова еще подправлю Убедительная просьба, если кто-то будет использовать эти идеи, делать ссылку на то, откуда они взяты. Спасибо за понимание. - Филипп вообще не говорит со мной, Молин. Я так и не смогла подобрать к нему ключ, - с грустью ответила она. Эконом поднял на нее внимательный взгляд: - Напротив, мадам. Мне кажется, что Вы на верном пути, и, если Вы позволите мне высказаться, я бы рекомендовал Вам не останавливаться на достигнутом. Вы уже завладели его помыслами. Анжелика опешив от столь откровенного начала, не сдержала своего недовольства: - Ах, вот как Вы это называете?! Завладеть помыслами? Ваши советы, господин Молин, и так слишком дорого мне стоили! Взять хотя бы требование консумации! Сколько раз я кусала себе локти, раскаиваясь в этом, но было поздно! - Вы не извлекли из моего скромного предложения выгод? – вкрадчиво осведомился интендант, словно речь шла о торговой сделке. - Нет, не извлекла. Скорее я получила кучу неприятностей по Вашей вине! - Я очень огорчен, мадам. Ведь этот пункт защищал, прежде всего, Вас. Анжелика вспыхнула, но, на удивление, не рассердилась. Ни с кем, разве что с Дегре, она не могла говорить столь откровенно. - Давайте начистоту, Молин. Ни что не унизило Филиппа так, как требование консумации брака. Не будь его, маркиз отнесся к некоторому принуждению с моей стороны почти как к докучливой обязанности, не более. И только необходимость лечь со мной в постель довела его до белого каления. До сих пор удивляюсь, как он не убил меня в ту ночь. Гугенот со вздохом смирения опустился на другую скамью, напротив нее: - Но ведь не убил. Видя протест молодой женщины, он сделал успокаивающий жест, и продолжил: – Послушайте, Анжелика, я знаю Вас с детства и буду с Вами честен. Этот пункт спасал месье дю Плесси от еще большего унижения, и, как следствие, озлобления против Вас, что могло повлечь поистине опасные последствия для Вашей свободы или даже жизни. - Я Вас не понимаю! – воскликнула она. - Вернемся в то время, - терпеливо продолжал ее собеседник, словно учитель объясняющий урок нерадивому воспитаннику. – Маршал, достигнув тридцатилетнего возраста, был твердо намерен остепениться, удачно женившись. Мадемуазель де Ламуаньон представляла собой весьма выгодную партию, тем более что ее кандидатуру поддерживала мать маркиза. Кроме того, месье Филипп остро нуждался в наследнике. - Я всё это знаю, Молин, - нетерпеливо перебила его Анжелика. - Но очевидно же, что женившись на мне, пусть и не по доброй воле, он получал ровно столько же – те же деньги, супружеская постель, и тот же наследник! - Совершенно неочевидно, мадам. Вы не ставили вопрос так. Вы хотели его имя и титул в обмен на деньги и ларец. Торговая сделка. Больше ничего! - Но остальное подразумевалось! - Вовсе нет, мадам. Задумывались ли Вы, например, как месье дю Плесси, после Вашего с ним обращения, мог оказаться в Вашей постели? Не говоря уже о том, чтобы заговорить с Вами о ребенке? Анжелика невольно зарделась, но все же ответила: - Он мог бы обратиться ко мне, к тому же … - То есть, выступить в роли просителя, не так ли? – живо перебил он, и глаза старого гугенота вспыхнули из-за стекол очков. - Вы забываете, мадам, с кем имеете дело – он маршал Франции, представитель старейшей дворянской фамилии. Вы предлагаете поступиться гордостью человеку, уже достаточно униженному необходимостью жениться на женщине, скрывающейся под выдуманным именем и имеющей двоих детей. Анжелика отвела взгляд, внутренне негодуя, она не могла не признать резонность его аргументов. - Итак, - продолжал управляющий, - месье дю Плесси оказывался связанным с Вами, униженным и, к тому же, лишенным возможности получить вожделенного наследника, не потеряв лицо. Вы не представляете всего того несчастья, которое могло бы случиться с Вами, мадам, окажись Вы и вправду в такой ситуации. И помолчав, закончил: - Будучи вынужден исполнять пункт о консумации брака, месье маркиз хоть и был взбешен еще одним принуждением с Вашей стороны, но получал возможность навещать супружескую спальню в любое время, причем по Вашей же просьбе (?). Вы сами шли к нему в руки. Маркиза, нервно перебирая складки платья, обдумывала услышанное. - Вы – ловкий политик, господин Молин. И, хотя злоба маркиза превзошла все мои ожидания, я склонна поверить сейчас, что Вы предложили мне наилучший выход из положения. - Вы – умная женщина, мадам. На это я и рассчитывал. Вы оказались в весьма щекотливой ситуации, но с честью вышли из нее. - Что же мне делать теперь? – доверчиво спросила она, словно снова превратившись в маленькую Маркизу Ангелов, со страхом взирающую на расчетливого эконома. Молин посмотрел на нее по-отечески теплым взглядом: - Постарайтесь поскупиться своей гордостью, мадам. Хоть это и не просто. Я уже говорил Вам, что считаю идею вашего с месье Филиппом брака удачной. Вы оба упрямы, горды и привыкли владеть ситуацией. Но для обоюдной выгоды, кто-то из вас должен сделать первый шаг. Будьте великодушны, мадам. И, поклонившись ей, он вышел.
Olga: А куда, в какую часть фанфика планируется этот отрывок?
Psihey: Olga пишет: А куда, в какую часть фанфика планируется этот отрывок? После турнира, когда они поссорились и Филипп стал ее избегать. Что про сами мысли (обоснования Молина) скажете?
Psihey: Так, я этот отрывок с Молином еще перепишу. Вот есть 2 отрывка с Ортанс из разных мест. Она же у меня выходила не каноничная. А сейчас? Первый смешной: Через час, трясясь в экипаже по проселочной дороге, сестры вновь обратились к воспоминаниям детства. - Помнишь, - неожиданно проговорила Анжелика, - как Филипп с отцом нагрянули к нам в Монтелу? - Как не помнить… Ох, и нищие же мы тогда были. Вдоволь повеселили их своим видом. - Да… но дядя восхитился глазами матушки. При нас с ней никто так не говорил. - Дядя-маркиз умел быть галантным, ну а наш отец мало в этом смыслил. - А помнишь, как ты первая сделала ему комплимент? И он посоветовал тебе стать жеманницей? Сестры от души рассмеялись. - Ох, и глупая я была! Прокурорша мечтательно уставилась в окно, на заходящее солнце и добавила: - А ведь именно мне наш прекрасный кузен подал руку, чтобы вести к столу. Помнишь? - И что? – возразила Анжелика. – Ты сохранила это воспоминание на всю жизнь? Филипп просто хотел разозлить меня. - А может, это потому, что его отец нашел, что у меня острый ум? - Вовсе не поэтому. Просто ты старше. - На один год! Тебе обидно, что дядя считал меня умнее! - А я красивее! И женился Филипп на мне! - Не будь у тебя денег, ни за чтобы не женился! - А на тебе бы он не женился даже с деньгами! - А я вцеплюсь сейчас в твою хорошенькую мордашку ногтями, как в детстве! - А я… Флоримон, Кантор и две юные Фалло, разомлевшие от жары и уснувшие по дороге, открыли глаза и с удивлением уставились на матерей. Мгновенно одумавшись, сестры невозмутимо улыбнулись детям. Карета остановилась у подъемного моста с ржавыми цепями, распугав куриц. - Ну, здравствуй, Монтелу, - с грустной иронией пробормотала Ортанс, - давно не виделись.
Psihey: Второй отрывок после того, как Анжелика разбила благоверному голову. Ортанс здесь была сама доброта и смирение, что совсем неправильно. Я допишу антуражу, пока только диалог: Ортанс, раскачивалась, схватившись за голову: - Соучастница! Я - соучастница преступления! Нас обеих повесят! Пыточные застенки, палач, допросы! Я так и знала, так и знала! – и уткнувшись лицом в подушку, она зарыдала. Анжелика от неожиданности потеряла дар речи. - Прекрати нести чушь! - наконец вымолвила она. Прокурорша подняла голову и начала сверлить сестру маленькими глазками: - Чушь?! Я на тебя посмотрю, как ты запоешь на дыбе! Ты – проклятие нашей семьи! Вечно втягиваешь нас в несчастья! Ах, если бы Гастон был здесь! Маркиза схватила сестру за плечи и встряхнула: - Прекрати истерику! Никто тебя не повесит! Филипп - жив. - К утру представится, - не унималась мадам Фалло, утирая слезы, - сердцем чую. А у меня дети! Четверо сироток! И всё по твоей вине! Не выдержав, Анжелика отвесила ей звонкую пощечину. На удивление, Ортанс прекратила рыдать, пару раз судорожно взглотнув, и уставилась на хозяйку. Спустя мгновение, она совершенно спокойно забормотала: - Камердинер. Маршала убил камердинер. Ради наживы! Ты скажешь, что зашла в спальню мужа, и увидела, как этот верзила-гугенот добивает твоего мужа и от страха лишилась голоса. Я подтвержу, что вбежала следом, и маршал был весь в крови. И двух недель не пройдет, как этого вероотступника колесуют и вздернут или вообще четвертуют. - Ортанс! Ты сошла с ума?! Он здесь совершенно не причем. Да и вошел уже, когда все произошло. - Ну и что? Его никто не будет слушать. Что его слова против наших? И я советую ему чистосердечно покаяться и обратиться! Может, еще избежит четвертования. - А месье де Бюсси? - Он тоже гугенот, ему никто не поверит. Нет, еще лучше – он испанский шпион. Это заговор против маршала! К Анжелике вернулась способность трезво мыслить, и она мрачно заметила: - Дорогая сестрица, мне кажется, ты упустила главное – нашу тетушку. В этот момент дверь медленно отворилась, пропустив старую маркизу. И далее по тексту …
Olga: Ну Ортанс и выдумщица, быстро сориентировалась. Я не я, и хата не моя, это все Ла Виолетт. Можно подумать в это так все бы и поверили. Ну если образ Ортанс должен быть попротивнее, то да, ее реакция правильная. Цапаются сестры в сцене выше тоже хорошо, если уж совсем канонично надо, то это Анжелика бы в конце улыбнулась, а Ортанс надулась, уставившись в окно. По поводу Молина и требования консумации не знаю, думаю. Эта консумация такая скользкая, ее как угодно трактовать можно, Молина защищал интересы Филиппа, Молин этим защищал Анжелику, Молин думал только о себе и т.д.
Psihey: Olga пишет: Можно подумать в это так все бы и поверили. А у нее муж прокурор! А это слуга какой-то, да еще и гугенот, которым уже жилось непросто)) Ну ее тоже понять можно. Что ей, имея такую сестру, и зная о допросах с пристрастием не понаслышке, сразу на эшафот собираться за убийство маршала Франции?)) Olga пишет: то это Анжелика бы в конце улыбнулась, а Ортанс надулась, уставившись в окно. Вот спасибо Olga пишет: Молин думал только о себе и т.д. Ему ото всего этого что? Хотя он всегда думает о себе, но умеет подать мысль так, что печется о чужом благе.
Psihey: Olga пишет: Ну если образ Ортанс должен быть попротивнее Это если бы она только о себе думала - мол, я и не заходила, моя хата с краю. А Ортанс все-таки думает о том, как бы их обеих отмазать от возможного наказания. А Анжелика как обычно - делает, а потом уже думает. Я там еще в конце приписала, что Ортанс спрашивает сестру - уверена ли она, что Филипп на нее не заявит (только вот куда? в полицию?). И Анжелика, естественно, возмущенно говорит, что разумеется Филипп ничего не сделает. В этот период их войны она уже в этом уверена.
Olga: Psihey пишет: Ну ее тоже понять можно. Что ей, имея такую сестру, и зная о допросах с пристрастием не понаслышке, сразу на эшафот собираться за убийство маршала Франции?)) Перепугалась, понятное дело. Думаю, что если бы маршала убили, дело бы вряд ли ограничилось свидетельством двух дам. Какое-никакое расследование должно было бы быть. Psihey пишет: Хотя он всегда думает о себе, но умеет подать мысль так, что печется о чужом благе. Вот-вот.
Psihey: Olga пишет: Какое-никакое расследование должно было бы быть. Ортанс не знала, что Анжелики есть секретное оружие - Дегре
Psihey: про Жиля де Ре еще есть отрывок)
Psihey: Про Жиля де Ре. Еще подкорректирую. Помогайте! Автор надеется на благородство читателей и на то, что эта идея не будет использована)) Так, это глава О Фее-лягушке, варенных королях и волшебстве. После блужданий в тумане. Диалог на камне фей. - Я просто не люблю, когда людям причиняют зло. Оно всегда наказуемо, говорила кормилица. Вы знаете историю пуатевинского душегуба из Машикуля – проклятого Жиля де Ре? - Маршала Жиля де Ре, - поправил ее маркиз, – из рода Монмаранси-Лавалей! - и, помолчав, добавил, - а признания у него вырвали под пыткой. - Какая разница! Да будь он хоть королевских кровей! Даже если бы он не признался, всем известно, кто он - кровожадный убийца и изверг, потерявший всё Святое, что и привело его на плаху. - На плаху маршала привело не умение выбирать союзников и могущественные враги, - возразил Филипп. И, подумав, процедил сквозь зубы, - и одержимость этой женщиной. Из-за нее он потерял расположения Карла VII, никак не мог понять, что король больше не хочет ничего слышать о Жанне де Арк. Анжелика не выдержала и издевательски поинтересовалась: - Этой женщиной? Вот как Вы ее называете?! Может для Вас Орлеанская Дева - не Спасительница Франции, а так, всего лишь крестьянка, которой посчастливилось обратить на себя внимание великого убийцы Монмаранси? Да Вы ни во что не ставите женщин! - Я просто не питаю иллюзий. Много бы побед одержала Ваша Дева без «убийцы Монмаранси»? Одной девственностью города не возьмешь, моя дорогая! Анжелика задохнулась от негодования. Филипп всегда находил, как поставить ее на место. Он же резонно продолжил: - Впрочем, вполне допускаю, что эта одержимая с видениями могла воодушевлять солдат. Моя мать тоже подняла провинцию, отдав под знамена Конде армию Пуату, но никто не ждал от нее, что она поведет эту армию в бой. Наконец, заметив, что жена не отвечает, маркиз добавил, задумчиво глядя на нее, и в его голосе ей послышались нотки восхищения: - Ну же, не дуйтесь. Что Дева! У Вас самой хватит боевого пыла, чтобы увлечь на войну не один полк. Анжелика вновь повернулась к мужу, да, боевого задора ей было не занимать: - Пусть так, Филипп. Но это не отменяет содеянного. Или скажете еще, что Жиль де Ре не пытал детей и не насиловал девушек, ни делал с ними ужасных вещей? Кормилица не раз рассказывала нам о его излюбленных забавах. - Я смотрю, Вы очень хорошо осведомлены о них, - медленно проговорил он, смотря ей прямо в глаза, - Так внимательно слушали, что до сих пор помните? Может быть, сами хотели испытать? Анжелика презрительно хмыкнула и отвернулась. Каков нахал! - Ну же, поделитесь со мной. Может, мы и осуществим Ваши девичьи мечты, - неожиданно, Филипп рывком задрал ей юбку и, словно зверь, хищно вцепился начал рвать зубами подвязку. - Как Вы смеете! – заверещала Анжелика, отчаянно стараясь его оттолкнуть. Начисто позабыв приличествующие даме манеры, она пустила в ход локти и колени. - Пустите меня! Пустите! Ей было одновременно щекотно, смешно и немного стыдно, волнующе стыдно. Щеки пылали то ли от негодования, то ли от скрытого желания. Подвязка, наконец, поддалась, и маршал поднял голову, хищно улыбаясь обнажив зубы в хищной улыбке - Спустите меня немедленно на землю, - заявила Анжелика, - Я уйду! - Как хотите. Пойдете пешком, - усмехнулся он, и предупредил, - до Плесси далеко. Молодая женщина резко одернула юбку и, избегая смотреть на мужа, закусила губы. Что за дикая выходка! - Отдайте подвязку, - попросила она, пытаясь сохранить серьезный тон.
Psihey: Дальше вроде уже печатала: Она хотела еще что-то добавить, но, вглядевшись в лицо мужа, весело расхохоталась, словно вновь превратившись в озорную Маркизу Ангелов. - Прекратите смеяться! Что случилось?! – строго спросил он. Она хотела ответить, но недоуменный вид мужа только еще больше раззадоривал ее. Наконец, справившись с весельем, молодая женщина вымолвила: - Филипп! Видели бы Вы, на кого Вы похожи! Да Вы сам как лягушка! Наверное, это я Вас случайно испачкала, – и она показала ему свои ладони, зеленные ото мха, покрывающего капище. - Но какой же Вы смешной! Посмотрите, - и она протянула ему зеркальце, висевшее у нее на поясе среди других безделушек. Маркиз с ужасом вгляделся в свое отражение, и, выхватив платок, попытался привести себя в порядок. - Не сердитесь! Дайте, я Вам помогу, - предложила Анжелика, и задумчиво добавила, - почему-то на правой щеке намного меньше. Ах, Вы, должно быть, уже вытерли ее о мои чулки, - вновь расхохоталась она. Озорство не покидало ее, и старательно оттирая щеку мужа, маркиза весело спросила. - Представляете, если Вы таким и останетесь в ближайшие дни? Что мы скажем гостям? Что Вы заблудились на болотах и Вас поцеловала Фея-лягушка и Вы теперь заколдованы? А знаете, как я Вас расколдую? Филипп резко отстранил ее руку, щеки его горели. - Довольно! - Ну почему Вы такой сердитый? Я же пошутила. Его лицо смягчила едва уловимая улыбка: - Да Вы сами похожи на пугало, - он щелчком убрал пару травинок из ее волос. Освободившись от доброй половины шпилек, они рассыпались золотым покрывалом по ее плечам. Неожиданно маркиз выпрямился: - Туман рассеивается. Будем возвращаться, - сухо заявил он в своей резковатой манере. - Как Ваша нога?
Olga: Psihey пишет: Я там еще в конце приписала, что Ортанс спрашивает сестру - уверена ли она, что Филипп на нее не заявит (только вот куда? в полицию?). И Анжелика, естественно, возмущенно говорит, что разумеется Филипп ничего не сделает. В этот период их войны она уже в этом уверена. Да она вообще самоуверенная! Она и перед свадьбой много в чем уверена была. Psihey пишет: заверещала Анжелика Не, верещать не надо, Анжелика не верещит. Слишком слово характерное. Заверещать Барба могла, на крайняк девицы из свиты Анж, может какая мадемуазель де Бриен. Хорошо бы тут побольше про мать Фила. Как именно она Пуату подняла. Чтобы была аналогия, как с Андижосом.
Psihey: Olga пишет: Не, верещать не надо, ОК, согласна Не смогла подобрать слово. Завизжала? То же не то. Заголосила? - что она баба дебелая? Просто закричала? Завопила? Но ей же щекотно! Если бы с меня зубами пытались сорвать подвязку, я бы визжала (но не подвизгивала!), но то я) Olga пишет: Хорошо бы тут побольше про мать Фила. Как именно она Пуату подняла. Чтобы была аналогия, как с Андижосом. Подумаю Может не здесь, а где-нибудь, где есть мать-маркиза. А как про Филиппа-лягушку?
Olga: Psihey пишет: Не смогла подобрать слово. Завизжала? То же не то. Заголосила? - что она баба дебелая? Просто закричала? Завопила? Но ей же щекотно! Воскликнула можно. А можно вообще без этого слова. "- Как Вы смеете! – Анжелика отчаянно старалась его оттолкнуть. Начисто позабыв приличествующие даме манеры, она пустила в ход колени. - Пустите меня! Пустите! " Psihey пишет: А как про Филиппа-лягушку? Лягушка хороша, она мне и раньше нравилась!
Psihey: Olga пишет: "- Как Вы смеете! – Анжелика отчаянно старалась его оттолкнуть. Начисто позабыв приличествующие даме манеры, она пустила в ход колени. - Пустите меня! Пустите! " А, хорошо! Мне нравится. Спасибо! Ольга, вы точно не редактором работаете?))) Локти в ход не пускать? Оставить зачеркнутыми? А сама идея про Жиля де Ре?
Olga: Psihey пишет: Ольга, вы точно не редактором работаете?))) Я для этого слишком пофигистично отношусь к орфографии и пунктуации. Psihey пишет: Локти в ход не пускать? Оставить зачеркнутыми? Можно и с локтями. И так, и так хорошо. Просто если без локтей, то она меньше сопротивляется, что наверное ближе к сути. Psihey пишет: А сама идея про Жиля де Ре? Хорошо. И про Жанну ДАрк тоже.
Psihey: Olga пишет: Я для этого слишком пофигистично отношусь к орфографии и пунктуации Olga пишет: Просто если без локтей, то она меньше сопротивляется, что наверное ближе к сути. Да! И тогда возможно, краснела не от "скрытого желания", а скорее от "скрытого / тайного удовольствия"? Наслаждение - здесь будет перебор. Тайного восторга? Это меня занесло, пожалуй.
Olga: Psihey пишет: И тогда возможно, краснела не от "скрытого желания", а скорее от "скрытого / тайного удовольствия"? Я забыла, у них коровник уже был? Можно удовольствие, можно от "скрытого волнения". Тут и муж к ней интерес проявляет, и волнующие воспоминания о злом, но ужасно сексуальном де Реце. Восторг это уже на коврике в отеле в Париже был.
Psihey: Psihey пишет: И тогда возможно, краснела не от "скрытого желания", а скорее от "скрытого / тайного удовольствия"? Наслаждение - здесь будет перебор. Тайного восторга? Это меня занесло, пожалуй. Сейчас думаю, если зубами срывать подвязку, учитывая, что нижнего белья не носили тогда - это должно быть волнующе
Psihey: Olga пишет: Я забыла, у них коровник уже был? Был уже коровник во всей красе)
Psihey: Вместе про волнение написали Значит, его и надо оставлять
Olga: Psihey пишет: Был уже коровник во всей красе) Тогда да, она уже мысленно приняла мужа таким какой он есть. Psihey пишет: Вместе про волнение написали Тем более волнение шире по значению, чем желание.
Psihey: Я вот над чем подумываю в сфере переписывания Лета. Перечитала даже выборочно темы о постели на нашем форуме. Бытует мнение, что Филипп совсем ничего не смыслил в любовных утехах, любил как воевал. Мол, неопытный как подросток. Но ведь у Голон несколько раз в разных местах говорится о том, что распутная жизнь принесла ему больше разочарования, чем удовольствий; что у него по этой части был богатый опыт еще с подросткового возраста (и мужчины, и женщины - опытные и молоденькие). Так вот сложно представить, что эти опытные дамочки удовлетворялись бы простым сексом без изысков. Скорее, наоборот, они многого от Филиппа хотели, но в силу возраста и внешнего вида - он их не очень-то хотел). Плюс что-то было такое в его мыслях, что все эти нежности заканчиваются тем, что вас обведут вокруг пальца и оставят в дураках (посмеются), и в итоге он пришел к выводу, то лучше цинизм (все женщины потаскухи) и насилие - он не хотел нравиться и угождать женщине, это для него было равносильно унижению. А если не позволять себя окрутить, то и никаких разочарований не будет. В сцене на коврике, например, где были разные удовольствия, как туманно описывает Голон, откуда Филипп вдруг все это взял? Т.е. я думаю, что он знал и умел, но не хотел, и раньше, с другими, он чувствовал себя униженным, когда дама хотела от него, чтобы он доставлял ей удовольствие. Кто что про это думает?
Olga: Psihey пишет: Бытует мнение, что Филипп совсем ничего не знал в любовных утехах. Но ведь у Голон несказ в разных местах говорится о том, что распутная жизнь принесла ему больше разочарования, чем удовольствий; что у него по этой части был богатый опыт еще с подросткового возраста Я думаю, он все испробовал, просто радости это ему не принесло, и от стал цинично относиться к любви. И только с Анж понял, сколько в сексе смысла. Потому что душа включилась. Мне вспомнился эпиграф из романа "Поющие в терновнике", где сказано о птице, которая поет свою песню, кидаясь на куст терновника, эта песня прекрасна, но стоит жизни. Вот и Филипп в любви чем-то похож на ту птицу.
Psihey: Olga пишет: Я думаю, он все испробовал, просто радости это ему не принесло, и от стал цинично относиться к любви. Olga пишет: И только с Анж понял, сколько в сексе смысла И взаимного удовольствия. Olga пишет: Вот и Филипп в любви чем-то похож на ту птицу. И умер от любви
Psihey: И еще момент. После разговора о будущем Кантора, Анжелика едет в карете и думает, что у нее с Филиппом не получались отношения, потому что она его стремилась соблазнить женскими штучками, а надо вернуться к чистоте юношеских сердец (по памяти пишу), чтобы он понял, что девочка из детства, которую он полюбил, в ней жива. Ок, согласна. Но что после этого Анжелика делает? Сцену на коврике - а это как раз из распутных дамских "штучек", но никак не про романтичную любовь. Или я что-то не так поняла?
Olga: Psihey пишет: После разговора о будущем Кантора, Анжелика едет в карете и думает, что у нее с Филиппом не получались отношения, потому что она его стремилась соблазнить женскими штучками, а надо вернуться к чистоте юношеских сердец (по памяти пишу), чтобы он понял, что девочка из детства, которую он полюбил, в ней жива. Ок, согласна. Но что после этого Анжелика делает? Сцену на коврике - а это как раз из распутных дамских "штучек", но никак не про романтичную любовь. У меня тоже нет какого-то четкого понимания этого момента. Что она собиралась делать, чтобы чистоту чувств воскресить? Записочками обмениваться, на свидания бегать, цветы дарить? Может быть тут важно просто то, что она это поняла. Что Филипп полюбил ее когда-то такой, девочкой из Монтелу.
Psihey: Olga, все-таки она думала, что надо тактику сменить - чтобы он увидел, что она все та же девочка из Монтелу, а не парижская обольстительница. Когда Филипп с ней в Версале гулял и яблоко дарил - это как раз про воскрешение этой юношеской любви. Только я не понимаю, что она в свою очередь хотела делать. Действительно, не записочками же обмениваться;)
Psihey: Olga пишет: делать, чтобы чистоту чувств воскресить Ехать в Плесси вдвоем после празднеств! И на лодке кататься Тем более, что в романе была фраза, как Анжелика мечтала о "первой брачной ночи в тишине Ньельского леса под белыми башенками замка") Надо было Голон исполнить все-таки ее мечту
Olga: Psihey пишет: все-таки она думала, что надо тактику сменить - чтобы он увидел, что она все та же девочка из Монтелу, а не парижская обольстительница. А что означает "девочка из Монтелу"? Что тогда в маленькой кузине привлекло Филиппа, что он ее запомнил и даже искал, чтобы яблоко подарить? Неиспорченность? То что она искренне смотрела на него, рот открыв? То, что в ее глазах он был мужчиной, которым восхищались, а не игрушкой для наслаждения развратницы? О последнем говорил сам Филипп. Если так, то значит, чтобы он снова увидел в ней девочку из Монтелу, она должна смотреть на него с восхищением, он должен себя ощутить от этого мужчиной, хозяином положения в ее глазах, а не объектом, которым манипулируют для собственных амбиций. Могла ли Анжелика к этому вернуться? Да, в глубине души у нее было восхищение и трепет при виде Филиппа, но она этого не показывала, а наоборот стремилась брать быка за рога и вертеть мужем, как ей хочется. Была ли ее уступка ему на ковре выражением ее восхищения и признания его верховенства? Ну может, только уже в других тонах. Psihey пишет: Тем более, что в романе была фраза, как Анжелика мечтала о "первой брачной ночи в тишине Ньельского леса под белыми башенками замка") Надо было Голон исполнить все-таки ее мечту Вместо этого спустя некоторое время драгуны нарисовались. А вообще, я тут подумала, что трагедией Филиппа и Анжелики стало то, что в мир этих двоих затесалось слишком много людей, а это не приводит к чему-то хорошему. И произошло это во многом потому, что Анжелика не только любви мужа хотела, но и отчаянно рвалась в Версаль. Точка отсчета идет, когда она является к королю и выставляет их супружеские трудности наружу, мол, муж ревнует и к вам не пускает. Потом эта история с надписью на двери, когда Филипп вспылил и показал, что ему на жену наплевать, история с Лозеном, куда именно силами Анжелики оказался втянут король. И пусть потом Анж досадовала и на короля, который взгляды на нее посмел бросать, и на общество, судачащее про них с Филиппом, семена этого посеяла именно она, выставив свою супружескую жизнь на показ в стремлении обложить Филиппа со всех сторон. Да, она добилась своего, но средство ранее ей помогавшее, после ее победы подействовало уже во вред. При этом, Филипп именно благодаря этим же ее поступкам (некоторым - явилась на охоту, попалась волку) думал о жене и проявлял к ней какие-то чувства (зауважал за первую охоту, пусть и против воли, испугался за нее на охоте с волком) . А проявил бы он себя, если бы она этого всего не делала? Хотя Анж и думала, еще после ночи в Плесси, что ей надо было бы научиться вести себя с человеком, которого она выбрала себе господином. Может быть не стоило против воли мужа рваться в Версаль, а сначала попробовать с ним отношения наладить, показать, что она все та же девочка, которая на него восхищенно смотрит, а потом уже о представлении ко двору заговаривать? Но ведь она восхищенно смотрела на него, поака была мадам Моранс, он ей тоже симпатизировал, но дальше дело не шло, и ничего бы она, будучи любящей женой, не добилась в ответ?
Psihey: Olga, про 1й абзац (пишу с телефона, не могу выделить): Смотреть, открыв рот - но она действительно, как в Тюильри рот открыла от восторга, так и потом не могла полностью взять себя в руки, трепетала, видя его. Но да, я согласна, пыталась скрыть это и вертеть мужем. Считаете, на коврике это ее уступка была? Мне казалось, это он позволил себя увлечь.. Хотя поначалу просил не играть с ним, признаваясь, что попал под ее чары.
Olga: Psihey пишет: Считаете, на коврике это ее уступка была? Не знаю. Сама не уверена. Но готовность принять объятия мужа где угодно, на полу так на полу, - и ответить на его чувства, - это признание его доминирования, как он скажет так и будет. Таким отношением с ее стороны мало кто в романе мог похвастаться. Соглашаясь на коврик, она показывала, что он ее мужчина, и все что он делает правильно и она последует за ним. Тут мне кажется важная деталь, что все происходит на полу тут же в зале, как захотел Филипп. Если бы она ему сказала, ладно, приходите ночью в спальню ко мне, я вам покажу небо в алмазах, было бы немного не то.
Psihey: Про 2й абзац. Да, в их браке было слишком много зрителей и даже участников. Помимо короля, проблемы с мужем и даже постельные, она обсуждала с Лозеном (удивительно, что не с Паражонк - но она представала в невыгодном отвергнутом виде и не чем похвастаться перед старой сплетницей не могла). Да и Мари-Аньес была посвящена. А уж о примирении на ковре вообще узнал весь двор. Филиппу, который не привык свою личную жизнь выставлять на всеобщее обозрение, это вряд ли могло понравиться... С другой стороны, не будь она дерзкой, не позорь его и не воюй с ним, не вызывай его гнев, он бы к ней и не проникся, наверное. Филипп бы продолжал как и до их брака демонстрировать равнодушие.
Psihey: Olga, про коврик. С одной стороны - да. Он захотел здесь и сейчас, она радостно согласилась. С другой стороны - она же уже подумала, что женские "штучки" - приходите ночью, покажу небо в алмазах, с ним могут не прокатить - а если он не придет? Будет раздумывать и решит, что она хотела над ним посмеяться или еще что. И дама кует железо пока горячо! Ведь она Филиппа (ход его мыслей) не могла понять, он был ей понятен, только в гневе, может быть поэтому она неосознанно и стремилась всегда его вывести из себя, вывести из привычного сдержанного состояния. Когда он в ярости, ей хотя бы понятно, что он испытывает и почему. *это было лирическое отступление Есть и другое соображение - на полу, в зале, куда могут войти люди - так захватывающе! Острые ощущения. И не сама предложила, а он настоял
Olga: Psihey пишет: Да, в их браке было слишком много зрителей и даже участников. Помимо короля, проблемы с мужем и даже постельные, она обсуждала с Лозеном (удивительно, что не с Паражонк - но она представала в невыгодном отвергнутом виде и не чем похвастаться перед старой сплетницей не могла). Да и Мари-Аньес была посвящена. А уж о примирении на ковре вообще узнал весь двор. Еще и история с надписью на двери, когда Филипп выгнал Анж и дал ей пощечину. Тоже это обсуждалось. Psihey пишет: С другой стороны, не будь она дерзкой, не позорь его и не воюй с ним, не вызывай его гнев, он бы к ней и не проникся, наверное. Филипп бы продолжал как и до их брака демонстрировать равнодушие. Да, этим она пробила его панцирь равнодушия, который он на себя надел. Вот такое обоюдоострое оружие получилось. Оно помогло, оно же и разрушило.
Psihey: Еще на коврике есть момент, почему она решилась, как мне кажется. Анжелика в первый раз замечает, что волнует его как женщина. Ведь до этого она удивлялась, что ее близость не вызывает в нем каких-то желаний. Помните, в театре, когда он ее обнимает, Анжелика думает, что я для него - статуэтка? Она не чувствует отклика его тела на ее привлекательность и теряется. Ведь другие сразу велись и увивались вокруг нее.
Psihey: Olga, про историю с надписью завтра напишу свое альтернативное мнение) и отвечу в ЛС Пока прощаюсь, долг призывает
Olga: Psihey пишет: Будет раздумывать и решит, что она хотела над ним посмеяться или еще что. И дама кует железо пока горячо! Может быть и так. У меня получился идеализированный вариант Анж. А она просто побоялась, что пока до спальни дойдет, муж может уже и передумать, а ей такой шанс упускать нельзя. Она же еще до свадьбы думает, что как только он попадется к ней в постель, она его там так окрутит и привяжет к себе знанием плотских утех, что фиг он куда рыпнется. Psihey пишет: он был ей понятен, только в гневе, может быть поэтому она неосознанно и стремилась всегда его вывести из себя, вывести из привычного сдержанного состояния. Когда он в ярости, ей хотя бы понятно, что он испытывает и почему Да. А еще ярость - это человек себя не контролирует, а если она спровоцировала это - значит она властна над этим человеком, а он над собой уже нет. Это дает ощущение своей власти. Psihey пишет: Есть и другое соображение - на полу, в зале, куда могут войти люди - так захватывающе! Острые ощущения. И не сама предложила, а он настоял А еще говорят, что Фил в плотских делах толк не знал. Знал! Знал, что предлагать опытной и много чего повидавшей даме! Анж ведь в восторг пришла, действительно.
Olga: Psihey пишет: Анжелика в первый раз замечает, что волнует его как женщина. Ведь до этого она удивлялась, что ее близость не вызывает в нем каких-то желаний. Помните, в театре, когда он ее обнимает, Анжелика думает, что я для него - статуэтка? Она не чувствует отклика его тела на ее привлекательность и теряется. Ведь другие сразу велись и увивались вокруг нее. Да, это для нее самое страшное в мужчинах. Что ее не хотят. Это много позже опять проскальзывает, когда она думает, что самое ужасное, когда ее допрашивал в Ла Рошели полицейский (или кто он там?) Бомье. Мол он ее не хотел, и это реально была жесть. Она этого Бомье даже в Квебеке боится. А вот мол Дегре, который выкручивал ей руки на допросе, она не боялась, потому что он ее хотел. И король недостаточно хочет, раз в Плесси не примчался, ну как тут не отомстить? Psihey пишет: про историю с надписью завтра напишу свое альтернативное мнение) и отвечу в ЛС Пока прощаюсь, долг призывает Ок, до встречи!
Psihey: Olga, о Бомье - да-да. Потому и Месье отвратителен - не хотел) Хотя тут Голон промахнулась, так как с женщинами у него получалось тоже, но с другими... Про Фила - а он как раз этого и боялся, чего она так хотела - что окрутит его) Про гнев тоже согласна - только с Филей засада, если его ввергнуть в гнев, он и пристукнуть может. Но с этим гневом еще момент есть - Фил же ей в беседке говорит, что она прыгает от радости, когда играет с огнем (т.е., к примеру, злит его). Американские горки ей бы понравились - адреналина не хватало
Psihey: Теперь про надпись на двери и пощечину. Мое ощущение такое - конечно, отсутствие "для" его разозлило. Но еще больше взбесило то, что Анж после всего - приехала на охоту, опозорила перед королем - спокойненько с вещами и слугами заявилась к нему в комнату. Смело, да, но и дерзко. Как бы на правах победительницы. А видеть ее - виновницу его бед - последнее чего он хотел. И, как мне кажется, он, обнаружив ее у себя, ищет повод немедленно выгнать. Раз сама Анж не понимает, что она не ко двору. И чтобы она убралась, он закатывает скандал и контрольным дает пощечину - после такого, да еще на людях, она точно должна была уйти, а еще лучше, уехать в Париж. В принципе своего он добился - и немедленно ушла, и придворные ее обхихикали и даже мысль - покинуть Версаль - ее посещала.
Olga: Psihey пишет: Фил же ей в беседке говорит, что она прыгает от радости, когда играет с огнем А почему он сделал такой вывод? Ее "подвиги" еще только впереди. Psihey пишет: спокойненько с вещами и слугами заявилась к нему в комнату. Смело, да, но и дерзко. Как бы на правах победительницы. Да, как ни в чем не бывало. Этим она как бы полностью игнорировала его мнение и его самого, не считается с ним. Ну вот он и объяснил на понятном для нее языке. Мне вообще казалось, что странно, что она в ту комнату приперлась после сцены в монастыре. Правда там инициативу Жавотта проявила, отнеся туда вещи Анжелики. А так не известно, может она бы туда и не сунулась.
Psihey: Olga пишет: сделал такой вывод Наверное, после коровника - где она нарвалась, а потом еще и заявила, что такое обращение могло бы быть ей вознаграждением. Да и у короля за столом - нахамила и даже не испугалась, что к ответу могут привлечь, наоборот, была довольна собою. Про комнату Филиппа в Версале - но она же шла туда и раздумывала, гневаться или ладно уж, быть равнодушной. Она себя считала оскорбленной и что правда на ее стороне, а от него ожидала, если не извинений, то как минимум признания поражения. А Филипп в итоге ее обвинил в своей опале и выставил вон.
Olga: Psihey пишет: Она себя считала оскорбленной и что правда на ее стороне, а от него ожидала, если не извинений, то как минимум признания поражения. Да, считала себя победительницей. Считала, что прикрылась авторитетом - королем. Но ведь, королю то она соврала, не из ревности не пускал ее Филипп на охоту и ко двору. Анж действует по принципу "ее в дверь, а она в окно". Очень легко и просто у нее получилось, что король встал на ее сторону. А ведь мог бы и ответить, что жена должна слушаться мужа, Филипп, уведите ее. И что бы Анж делала? Psihey пишет: А Филипп в итоге ее обвинил в своей опале и выставил вон. Да, он не растерялся. Psihey пишет: Наверное, после коровника - где она нарвалась, а потом еще и заявила, что такое обращение могло бы быть ей вознаграждением. Да и у короля за столом - нахамила и даже не испугалась, что к ответу могут привлечь, наоборот, была довольна собою. Да, наверное, коровник и горошек под игру с огнем подходят.
Psihey: Olga мне кажется, любвеобильный голоновский король никогда бы не сказал увести красивую женщину, да еще из-за того, что она не слушается мужа (это его отец мог бы, а 14й - нет). Эта идея якобы с ревностью Филиппа ею же давно вынашивалась. Она мечтала, что когда увидят ее экипаж, то скажут, что вот наконец-то та, чей муж-маркиз ревнив как тигр. Это единственное объяснение ее отсутствия при Дворе, которое бы повышало ее очки.
Olga: Psihey пишет: мне кажется, любвеобильный голоновский король никогда бы не сказал увести красивую женщину, да еще из-за того, что она не слушается мужа Сам потакал ей, вот потом и сам пострадал из-за ее непослушания. Нет, чтоб мужскую солидарность проявить! Psihey пишет: Эта идея якобы с ревностью Филиппа ею же давно вынашивалась. Она мечтала, что когда увидят ее экипаж, то скажут, что вот наконец-то та, чей муж-маркиз ревнив как тигр. Это единственное объяснение ее отсутствия при Дворе, которое бы повышало ее очки. И еще ей видно хотелось бы, чтобы Филипп ее ревновал?
Psihey: Olga пишет: ревновал Да) Если не говорит, что любит, пусть хотя бы ревнует)) Мне понравилось, как Атенаис повелась на это, и чтобы погасить чувство зависти к Анж (еще бы - такая сцена, все смотрели, король благосклонно в итоге отнесся, плюс самый красивый муж при дворе, да еще и неравнодушный), и вернуть себе душевное равновесие, вспомнила ей, что этот муж дорого обходится;) Olga пишет: мужскую солидарность проявить Ее нужно было после дуэли проявить и отправить Анж немного поразмыслить в монастыре)
Olga: Psihey пишет: Ее нужно было после дуэли проявить и отправить Анж немного поразмыслить в монастыре) Там он уже сладенького попробовал, уже личное примешалось, какие там интересы Филиппа! А вот на охоте, мог бы и щелкнуть по носу даму, которая все какие-то интриги плетет и возводит обвинения против собственного мужа. Он и понимал это, ведь говорит, я не хочу поощрять в вас неповиновение вашему господину, которым является ваш муж, но... Psihey пишет: Если не говорит, что любит, пусть хотя бы ревнует)) Она ревности и из-за слухов о короле позже ждала. Psihey пишет: Мне понравилось, как Атенаис повелась на это А ведь действительно! Повелась. И после этого Анж удивилась, что ее выбрали ширмой.
Olga: Psihey пишет: любвеобильный голоновский король А вообще на той аудиенции после дуэли Лозена и Филиппа Анжелика не столько Филиппу хочет помочь, сколько себя обелить. Пришла к мужчине и рассказывает, что муж ее не удовлетворяет. Чего она ждала?
Psihey: Olga пишет: Пришла к мужчине и рассказывает, что муж ее не удовлетворяет Да, это было особенно хорошо!) После этого король и подумал, что она не так уж недоступна)
Psihey: Вот что написалось. Такой а-ля "Париж ночью" из 3го тома. Не судите строго. Опустилась ночь. Затихли звуки, догорели свечи, всё дышит покоем. Белоснежный замок замер, словно кувшинка посреди пруда. Сельская идиллия. Но нам негоже предаваться сну. За мной, мой друг, за мной! С дуновеньем ночного ветерка, проникнем в потайные места, заглянем в окна, прислушаемся к тихим вздохам. При свете одинокой свечи не может заснуть молодая маркиза, нынешняя хозяйка замка. Ее взор скользит по резной мебели, милым мелочам в стеклянной витрине, бело-черным плиткам пола. Она думает о том, почему сказочная комната из ее детства потеряла свое волшебное притяжение, почему мечты о нежной брачной ночи под белыми башенками в тиши Ньельского леса так и остались мечтами. Оставим красавицу-маркизу предаваться размышлениям, и устремимся дальше. Вот еще комната, наполненная вздохами любви и взаимных клятв. Месье де Лозен не теряет времени даром, стремясь вкусить чувственных удовольствий. Кто та нимфа, дарующая их придворному Дон Жуану? Будем скромны, и не подымем полог. В соседней спальне мадам Фалло де Сансе пытается читать модный среди жеманниц роман. Какой смелый слог, какие нетривиальные мысли! Она будет во всеоружии, когда в салоне у мадам де Альбре кто-то захочет узнать ее мнение. Ах, если бы не любовные вздохи ее соседей! Неужели, ей придется закрыть окно? Еще дальше, тоже не спят, то мадам де Севинье пишет в ночи своей дочери, остроумно описывая свою жизнь в Зеленой Венеции. А вот и детская спаленка. Флоримон и Кантор шалят, еле дождавшись ухода наставников. Непременно стоит поискать клад в лесу или эльфов. Начинается спор, но шуметь нельзя, проснется их маленький братец Шарль-Анри, а еще хуже Барба. Верная служанка молится у своей кровати, прося у Господа мира и спокойствия в их семействе. Чу! Кто это крадется среди ночи к замку по садовой дорожке? А, это бывший воришка из Двора Чудес, ныне лакей мадам дю Плесси, неунывающий Флипо. Его карманы полны тем, что плохо лежало, а губы еще хранят вкус украденных поцелуев хорошенькой крестьяночки. Жизнь – чертовки приятная штука! Но где же хозяин этих мест? Маршал Франции, молодой маркиз дю Плесси-Бельер? В бывшей спальне своего отца, не зажигая свечей, он лежит без сна на старинной кровати. Куда устремлен его взгляд? Отчего улыбка смягчает его губы? Полная желтая луна настойчиво заглядывает под полог кровати, словно стремясь выведать его тайны, и не дает уснуть. О чем он думает? Мечтает ли? Боюсь, этого никому не узнать.
Olga: Psihey, супер! Сцена хорошо передает атмосферу того лета в замке. Мне очень понравилось!
Psihey: Olga, значит добавляем)) Подправлю только повторяющиеся слова, быстро писала.
Olga: Psihey пишет: значит добавляем))
Psihey: О характере персонажа - хочу посоветоваться по поводу своих размышлений. Итак. Ночь перед турниром. Предположим, что вылезающего из окна Анжелики мужчину, видел сам Филипп (а не ему донесли, как я хотела раньше). В его характере, как мне кажется, увидев это (а только что была лодка и пр.), затаиться, а не бросаться сразу выяснять отношения с женой или Лозеном. Он затаится, выяснит, кто этот мужчина, проследив, потом всю ночь будет думать об этом, утром перед турниром понаблюдает за обоими, и, когда ему покажется, что Анжелика медлит с шарфом (или ее перчатка у Лозена на древке), он даст взрывную эмоциональную реакцию - как у меня и было, чуть не убьет соперника. Это же типичное для него поведение. Что думаете?
Olga: Psihey пишет: Что думаете? Да, весьма правдоподобно. Затаится и будет разбираться, а потом может и взорваться.
Psihey: Olga пишет: может и взорваться Всегда взрывается) И будет ждать от нее попытки оправдаться, чувства вины или раскаяния, правильно? Ну хотя бы замешательства. А Анжелика? Она возмутится (ведь без вины виноватая) и начнет с ним пикироваться из гордости - слово за слово - и вот, снова война. Да?
Olga: Psihey пишет: И будет ждать от нее попытки оправдаться, чувства вины или раскаяния, правильно? Ну хотя бы замешательства. А Анжелика? Она возмутится (ведь без вины виноватая) и начнет с ним пикироваться из гордости - слово за слово - и вот, снова война. Да? Ага. А Анжелика вместо того, чтобы разобраться почему Филипп ведет себя так, еще и сама в бутылку полезет.
Psihey: Olga пишет: сама в бутылку полезет Да-да! Она должна подлить масла в огонь. Не специально конечно.
Olga: Psihey пишет: Она должна подлить масла в огонь. Не специально конечно. Вот-вот. Нет, чтобы разобраться и сгладить вспышку гнева у мужа, Анжелика еще больше все обострит. А потом будет заламывать руки и считать виноватым Филиппа. И все совершенно искренне.
Psihey: Olga пишет: считать виноватым Филиппа это мы организуем) А вот извинений она от него никогда не ждала. Видимо, понимая, что не дождешься.
Olga: Psihey пишет: А вот извинений она от него никогда не ждала. Видимо, понимая, что не дождешься. Зато рассматривала мысль подать в суд на него за кражу лошадей с каретой!
Psihey: Olga, да ладно. Это сгоряча)) она сразу от этой мысли отказалась))
Psihey: Просматривала "Астрею" - у Голон было, что дамы в салонах Маре обсуждали этот модный роман. Про разную любовь, в общем-то. Но, как и пьесах Мольера, нет такого героя, который напоминал бы Анжелике Филиппа. Думаю, это использовать. С другой стороны, в Версале, перед тем, как заночевать в комнате Лозена, Анжелика думает о том, что она любит Филиппа и при этом хочет причинить ему боль. Прямо Гермиона и Пирр из Андромахи. Это я всё к чему - хочу устроить дамский разговор о любви где-нибудь в саду за лимонадом. Но вот о чем говорить? О том, какая бывает любовь, по идее, и без перехода на личности. Короче говоря, нужна факутура - мысли, идеи))
Olga: Psihey пишет: Это сгоряча)) она сразу от этой мысли отказалась)) А лошадок Филипп то так и не вернул. Psihey пишет: Но, как и пьесах Мольера, нет такого героя, который напоминал бы Анжелике Филиппа. Думаю, это использовать. Анжелика вообще слаба в литературе и не особенно ею интересуется. Странно, что Голон не снабдила ее собственной любовью к сочинительству. Psihey пишет: Но вот о чем говорить? О том, какая бывает любовь, по идее, и без перехода на личности. Может окружающие будут намеками обсуждать как раз свои видения истории хозяев замка, но не называя, а используя отрывки сюжетов из античности и модных тогда пьес и произведений. А Анж конечно ничего не понимает и только сильнее выдает себя, вкладывая свои переживания в историю какой-нибудь богини. Филипп демонстрирует равнодушие. Мне вспомнилась История о наядах и дриадах, с помощью которой была описана история Лавальер у Дюма в Виконте де Бражелоне.
Psihey: Olga пишет: лошадок не вернул Так она же к нему вскорости заехала сама и снова лошадки и экипажи ее стали)) тем более, что он на войне все время
Psihey: Olga пишет: Истории хозяев замка А это мысль! Спасибо! Ведь Пегилена интересовали их взаимоотношения и он даже высказал Анжелике свою версию ее конфликтов с мужем (про кобылку и недоуздок). И Паражонк очень хотелось чего-то жареного узнать об их браке - правда, Паражонк осталась в прошлой жизни и ее не пригласили в Плесси. Филиппа я в этой сцене не планировала, только дам. Мне кажется близкой история Пирра и Гермионы из Андромахи. Гермиона страдает от невнимания и грубости Пирра, но не может его не любить. С одной стороны ищет кого-то, с чьей помощью можно им управлять, с другой стороны, потом обвиняет Ореса в убийстве Пирра. У Анж, Фила и короля, конечно, не так. Но короля она сначала привлекает для борьбы против Филиппа, а потом, когда король распробовал и увлекся - он же и виноват.
Olga: Psihey пишет: А это мысль! Спасибо! Ведь Пегилена интересовали их взаимоотношения и он даже высказал Анжелике свою версию ее конфликтов с мужем (про кобылку и недоуздок). И Паражонк очень хотелось чего-то жареного узнать об их браке - правда, Паражонк осталась в прошлой жизни и ее не пригласили в Плесси. Думаю, многим было интересно про тайны семейства дю Плесси что-то такого-эдакого узнать. Поэтому пусть они завуалировано обсуждают хозяев замка, у разных людей могут быть свои версии, а Анж будет ничего не понимать, все принимать за чистую монету, да еще и дров в огонь подбрасывать. В этом случае разговоры на античный манер приобретут изюминку. Psihey пишет: Мне кажется близкой история Пирра и Гермионы из Андромахи. Пусть будет она. Psihey пишет: Но короля она сначала привлекает для борьбы против Филиппа, а потом, когда король распробовал и увлекся - он же и виноват. Да, его оказывается вообще подходить не просили.
Olga: Как Лето поживает? Пишется?
Psihey: Olga пишет: Как Лето поживает С попеременным успехом. Начало поживее написала. Правда, ждете?
Olga: Psihey пишет: Правда, ждете? Конечно!
Psihey: Иллюстрации к главе "О Фее-лягушке, вареных королях и волшебстве"
Olga: Вот это да! Здорово!
Psihey: Olga на первой картинке на заднем плане еще рыцарь едет - как по заказу;) Самой нравится.
Olga: Psihey пишет: на первой картинке на заднем плане еще рыцарь едет - как по заказу;) А я сразу заметила!
Psihey: Так, внезапно Лето начало писаться) Для одной из сцен требуется некий парафраз сцены в сенном сарае на войне (пишу по новой версии, но в старой похоже): "в порыве, который освобождал ее чувства, она, как самка, подчинялась воле самца. Она была его жертвой, его вещью. Он был вправе использовать ее, как ему нравится". И как мы это понимаем? Отбросить стыд, отдаться "животной" страсти? Или?
Olga: Psihey пишет: как мы это понимаем? Отбросить стыд, отдаться "животной" страсти? Или? Нет, наверное дело не в стыде, а в том, что она наслаждалась желанием мужчины, тем что он как вещью пользуется ее телом для удовлетворения своего желания.
Psihey: Но всё же с мазохисткими нотками? "Она приняла господство (в других переводах - насилие) мужчины, который хотел быть жестоким"
Olga: Psihey пишет: всё же с мазохисткими нотками Думаю, что нет. По Голон вроде как это и есть истинная природа мужчины. А Анж близка ко всему прродному, может даже первобытному. Поэтому взрослея и становясь опытнее она научилась ценить вот именно такое в мужчине - когда он проявляет свою мужскую суть, не придавленую правилами и условностями общества. А заложено это, как вы обратили внимание, еще в детстве с рассказами о Жиле де Реце. ( Речь конечно не идет о насильниках типа Дэскренвиля и солдатни.) И я думаю, что именно Филипп во многом помог ей себя в этом плане понять. Ее на такое проявление в партнере после Филиппа стало тянуть.
Psihey: Olga, но как же - "неважно, что она изранена почти до крови"? Пусть подрались, пусть он кирасу не снял, зато с ним И это не мазохизм?))) Я так поняла, что она хотела его уже любым, лишь бы он ее не игнорировал. А с Дегре до свадьбы с Филиппом? Ей ведь понравилось.
Psihey: И вообще, когда он кладет руки ей на плечи, недвусмысленно намекая, чего он хочет, а Анжелика ему холодно отказывает, сбрасывая руки, какой реакции она ожидает? Сама заманила и сама же потом отказала. Или она действительно хочет, чтобы он набросился на нее,?)
Olga: Psihey пишет: А с Дегре до свадьбы с Филиппом? Ей ведь понравилось. Ну и Дегре тоже. Но с Филипом более осознанно. А с Дегре, ну случилось в порыве отчаяния. Уже во второй раз, когда она отравителей испугалась, там осознаннее. Psihey пишет: Пусть подрались, пусть он кирасу не снял, зато с ним И это не мазохизм?)) Это принятие мужчины таким, какой он есть. Psihey пишет: Я так поняла, что она хотела его уже любым, лишь бы он ее не игнорировал. Да. Игнор - это самое страшное для нее. Psihey пишет: И вообще, когда он кладет руки ей на плечи, недвусмысленно намекая, чего он хочет, а Анжелика ему холодно отказывает, сбрасывая руки, какой реакции она ожидает? Думаю, провоцировала невольно, хотела вырвать доказательство интереса к ней. Но против насилия гордость ее восставала.
Psihey: Olga пишет: провоцировала невольно Хорошо, а что он по ее мнению должен был делать? Попросить пожалуйста?)))
Olga: Psihey пишет: Хорошо, а что он по ее мнению должен был делать? Попросить пожалуйста?))) Ну видимо да.
Psihey: Ну она же не дурочка - понимала, что он не попросит и что извиняться за свои слова тоже не будет.
Olga: Psihey пишет: Ну она же не дурочка - понимала, что он не попросит и что извиняться за свои слова тоже не будет. Ну вроде как на секс она там тоже была не настроена. Ляпнула не подумав.
Psihey: Пишу о Лозене. И вот о чем подумала. Почему Анжелика не спасла Лозена в истории с Красной маской? Он же ее защищал в Лувре и вообще типа друг Пейрака (но на проверку оказалось, что друзья испарились, как только он деньги потерял). А вместо этого, она защищает Филиппа, который об этом даже не узнает.
Olga: Psihey пишет: Почему Анжелика не спасла Лозена в истории с Красной маской? Да, действительно странно. Лозена то она знала. Не очень понятно, зачем Голон его туда ввела, если это потом никак не сыграло.
Psihey: Olga пишет: зачем Голон его туда ввела, если это потом никак не сыграло. Ну это-то потом сыграло - показать, что он тоже может быть не милашкой - в Короле, когда он на Анж обижен, как он начинает вести себя с ней! Olga пишет: Лозена то она знала. Мне надо, чтобы она об этом подумала. Пока думаю, как подступиться. Вариант - что ничего с ним король не сделает, посидит в Бастилии, да выйдет - не проходит. И Фил мог посидеть. Казалось бы, наоборот, такая возможность отомстить Филиппу за былые унижения - Клод ведь в памфлете вытаскивал самое сокровенное, что персонаж не желал бы делать публичным, т.е. история с ларцом могла бы быть содержанием памфлета на прекрасного кузена (и это могло бы ему серьезно навредить).
Psihey: Ну или это кайф такой - держать его судьбу в руках и помиловать? Хочу погублю, хочу спасу? Но он-то об этом не узнает, какая разница? Или посмотреть, струсит ли, задергается? попытается бежать? Как некоторые не дожидаясь своего памфлета деру дали или в ноги корою упали?
Olga: Psihey пишет: показать, что он тоже может быть не милашкой Это да. Вот весь такой обаяшка-обаяшка, а замешан в грязной истории. Но почему то на это мало кто обращает внимание. Вот Филипп виноват, что был там, а Лозен - вроде как в порядке вещей. Psihey пишет: Клод ведь в памфлете вытаскивал самое сокровенное, что персонаж не желал бы делать публичным, т.е. история с ларцом могла бы быть содержанием памфлета на прекрасного кузена (и это могло бы ему серьезно навредить). Подсознательно чувствовала, что это оружие (ларец) надо попридержать, еще пригодится? А может потому что да грешков остальных ей дела не было, а Филипп родня. Семейная солидарность. А может все списать на чувства ее к Филиппу?
Psihey: Olga пишет: Семейная солидарность. Как они с Дегре говорили - вроде как кузен? хоть и пришел "поиграть" в таверну. Olga пишет: А может все списать на чувства ее к Филиппу? Можно. Но она в детстве хотела, чтобы он на коленях молил ее о пощаде, а так он даже не узнает, кто его спас. Или неважно, главное - что она знает, что его спасла?
Psihey: Olga пишет: Лозен - вроде как в порядке вещей. Да там весь цвет был (кроме Вивонна) - и океюшки) И это не мешало ей потом с ними флиртовать при Дворе
Olga: Psihey пишет: Да там весь цвет был (кроме Вивонна) - и океюшки) И это не мешало ей потом с ними флиртовать при Дворе Ну как говорится, отсидел и на свободу с чистой совестью. Видать Анж сочла, что они искупили свои грехи. Psihey пишет: неважно, главное - что она знает, что его спасла Вот да! Это может быть. Ей в своих глазах могло быть важно чувствовать себя над Филиппом. Для самоутверждения. Это только в фильме она брякнула, что вас одного не назвали.
Olga: Psihey пишет: посмотреть, струсит ли, задергается? попытается бежать? Как некоторые не дожидаясь своего памфлета деру дали или в ноги корою упали? Это тоже правдаподобно. Так как в основе тоже лежит ее интерес к Филиппу, неравнодушие.
Psihey: Olga пишет: она брякнула, что вас одного не назвали. В фильме - да Но брякнуть - провал. Свое прошлое хозяйки таверны она очень от него скрывала. Еще бы сказал, что не нуждался в такой защите.
Olga: Psihey пишет: брякнуть - провал. Свое прошлое хозяйки таверны она очень от него скрывала. Еще бы сказал, что не нуждался в такой защите. Конечно, презрением бы облил. Да он и в фильме фыркнул "еще и кухарка".
Psihey: Была на днях в Питере, в Эрмитаже нашла кое-какой фактуры. Делюсь залить фото
Psihey: Ортанс? free photo hosting Анжелика:
Psihey: А по правде красавица тех времен выглядела так: Или так: Но это совсем не забавно
Psihey: Еще шлем и щит для Филиппа. Не с химерой, так с многоглавым драконом: выложить фото
Olga: Да, как произведения искусства эти картины производят впечатление. Psihey, спасибо! Как все таки с течение времени меняются лица человеческие. Сейчас иногда видишь людей, лица которых похожи на те, что на портретах, но и то редко и схожесть отдаленная. Ортанс прямо в точку. А на последнем портрете дама вполне себе ничего, привлекательная.
Psihey: Ортанс добавлю в "галерею". На 2х последних - просто они очень толстые по нашим меркам. А современные красавицы были бы для них сушеными кузнечиками))
Olga: Psihey пишет: просто они очень толстые по нашим меркам. А современные красавицы были бы для них сушеными кузнечиками)) Это точно!
Psihey: Надо действительно среди греческих статуй Фила поискать. Некоторые статуи Ахиллеса мне нравятся
Olga: Psihey пишет: Надо действительно среди греческих статуй Фила поискать. Некоторые статуи Ахиллеса мне нравятся Вот только тоже об этом подумала. Что статуи очень бы подошли.
Ariadna: Psihey пишет: И вот о чем подумала. Почему Анжелика не спасла Лозена в истории с Красной маской? Он же ее защищал в Лувре и вообще типа друг Пейрака (но на проверку оказалось, что друзья испарились, как только он деньги потерял). А вместо этого, она защищает Филиппа, который об этом даже не узнает. Филя для нее дядька, который не истек слюной при первой встрече. Это память, не пометила. Не присмыкнулся. Значит, не такой, как все. И у нее всегда дрожали поджилки перед ним из-за его безразличие. Тут, видимо, сыграла, как и у Фили в истории с яблоком, юношеские воспоминания и желание сохранить хотя бы что-то в голове. Она до последнего отлицала, что он зверь, что он жесток и тд. То есть жила и желала оставаться в мире своих фантазий по поводу него. Лозен ке, как и остальная часть мужского населения для нее строительный материал. И ей все равно, когда его списывать в топку. Это не сокровенное. А благодарной Анж не была никогда.
Psihey: Ariadna пишет: То есть жила и желала оставаться в мире своих фантазий по поводу него т.е. все-таки из-за чУйств. Но вот что меня смущает - он же не узнает, что она спасла! Или это и неважно? Захотела и спасла? Ariadna пишет: Лозен ке, как и остальная часть мужского населения для нее строительный материал. И ей все равно, когда его списывать в топку. Это да. Помню, как я удивилась, когда в Мятеже она думает, кто бы мог ради нее поднять мятеж против короля и вот Пегилен бы мог - но незадача, сам в тюрьме. А с чего кто-либо должен вообще поднимать мятеж против короля?! Вот вопрос. А если бы Филипп остался жив - ему не было бы предложено взбунтоваться против Луи? Во имя Великой любви, разумеется.
Olga: Psihey пишет: А с чего кто-либо должен вообще поднимать мятеж против короля?! Так она теперь всесильна после пустыни! И всемогущая над мужчинами. Лозен в тюрьме, Патюрель сгинул, так она гугенотского патриарха на мятеж раскрутит. Она после пустыни реально страшный человек.
Psihey: Т.е. останься Фил жив, она потащила бы его на баррикады против короля? Как мать Филиппа увлекла его отца фрондировать? *почему она не вспомнила о Ракоци как о борьце с режимом?
Olga: Psihey пишет: почему она не вспомнила о Ракоци как о борьце с режимом? Так он же теперь сам королем стал. Анж об этом на востоке узнала. Какой теперь с него мятежник. Потащила бы Фила? Не знаю...
Psihey: Olga пишет: королем стал. Какой из него мятежник Тогда войной на Францию! Ради зеленых глаз, которым грозит монаршья постель
Ariadna: Psihey пишет: Вот вопрос. А если бы Филипп остался жив - ему не было бы предложено взбунтоваться против Луи? Никогда Это все равно, что он добровольно попросит ему руку отрезать. Olga пишет: Так он же теперь сам королем стал. и еще вспомним, благодаря деньгам кого. Какой Ракоцци? его Луи финансировал. Как и множество других князьков.
Psihey: Вот и приходилось ей всё самой разрушать... Даже свалить не на кого
Ariadna: Psihey пишет: Даже свалить не на кого все сама, все сама.. !
полная версия страницы