Форум » Творчество читателей » Лето в Плесси 1667 г. (Анжелика и Филипп). Часть 3 » Ответить
Лето в Плесси 1667 г. (Анжелика и Филипп). Часть 3
Psihey: Первая часть:click here Вторая часть: click here Глава тринадцатая. «Кающиеся» и «грешники» [more]Наутро после прибытия старой маркизы в Плесси и каждый последующий день, домашняя часовня переживала поистине нашествие прихожан. Бедный духовник Филиппа, служа мессу, поначалу путался и забывал слова от волнения. Первый раз в жизни его увещеваниям внимало столько знатных особ. Впереди всех, у алтаря, в экзальтации молилась мать Филиппа. За ее черной фигурой расположились придворные кокетки в кружевных мантильях, лощеные господа и сам принц Конде, которые сочли своим долгом явиться на утреннюю службу. Пришел даже Пегилен де Лозен, не слишком рьяно посвящавший себя вере, и нашедший некоторое удовольствие, подавая дамам кончиками пальцев святую воду. Анжелика не следила за проповедью. Она обдумывала сложившееся положение дел. Больше всего ее беспокоил Филипп. Чего ожидать от него в свете последних событий? В том, что он будет мстить, у нее не было сомнений. Маркизу и раньше не было свойственно всепрощение, а сейчас Анжелика опасалась самого худшего. Нет, она не раскаивалась. Его звериные замашки и отношение к ней, как к вещи, заслуживали наказания. Если он не понимает, что подобное поведение непростительно, что ж, примирение между ними невозможно и ей не в чем упрекнуть себя - она сделала всё, что могла. Гордость не позволяла Анжелике быть мужу нянькой, предугадывая его дурное настроение, и угождая во всем. Но как далеко он может зайти на этот раз? Принудит ее к исполнению супружеского долга? Так просто он своего не добьется! Ему придется выломать дверь ее спальни или влезть, как разбойнику, в окно. С появлением старой маркизы ситуация осложнилась. Свекровь. Еще одна ее мучительница. Анжелика раньше и не подозревала, какие сложные отношения связывают Филиппа с его матерью. Они были любезны на людях. Сын оказывал ей должное внимание, был учтив, но холоден и сдержан. Она, временами, страстно изображала любящую мать, беспокоясь о мелочах и называя сына не иначе, как «мой мальчик», временами, когда ее ум был занят очередной интригой (а она сумела организовать в Плесси несколько мелких интриг, разделив гостей на два противоборствующих лагеря по совершенно пустому поводу), как будто забывала о нем. Также она вела себя и с внуком, «ее ангелочком», и с детьми Анжелики, которые, по выражению Флоримона, считали ее «немного не в себе»: то трепала за щеку, то высказывала резкие замечания по поводу их воспитания и, топая ножкой, требовала усмирить «проказников», от игр которых у нее случалась «ужасная мигрень». С самого появления старой маркизы в Плесси, не проходило и часа, чтобы свекровь не делала замечаний невестке о том, как она устраивает приемы, как одевается, что ей не достает изящества в манерах и умения вести светскую беседу, как она обращается с мужем, со слугами, и даже о том, какую кашу ест ее внук. Решительно всё подвергалось критике. Обо всем старая маркиза имела свое мнение и, с присущим ей византийством, отпускала двусмысленные замечания и пространные намеки. Несколько раз молодая маркиза порывалась восстановить привычное положение дел, напомнив тетке, о том, кто сейчас является хозяйкой белоснежного замка. Но всякий раз, когда на горизонте их отношений возникала угроза бури, старая маркиза с ловкостью комедианта спохватывалась и, приняв вид смиренной монахини, со слезами на глазах, начинала говорить о душе, неотмоленных грехах и покаянии. Филипп, когда ему случалось быть свидетелем их бесед, держал нейтралитет, не беря сторону ни жены, ни матери и с некоторым интересом наблюдая за женщинами. Анжелике казалось, что их ссоры развлекают его, и он ждет, не вцепятся ли они со старой маркизой друг другу в волосы. Анжелику убивало безразличие мужа, с которым она едва сказала пару слов за несколько последних дней. Вместо ожидаемого нападения Филипп избрал тактику подчеркнутого равнодушия, граничащего с плохо скрываемым презрением, и молодая женщина затруднялась сказать, какая из двух зол была для нее непереносимей. Молодая женщина теряла союзников. Плесси покинули многие друзья: уехала к своему герцогу Нинон, мадам де Севинье соскучилась по дочери, Пегилен де Лозен сопровождал в Париж мадам де Субиз, которая боялась лесных бандитов, и даже верный паладин мадам дю Плесси – граф де Бриен – вынужден был проститься с ней. В замке воцарилась удушливая атмосфера покаяния, душеспасительных бесед и безграничного ханжества, сотканная старой маркизой. Не добавил веселья и приезд новых гостей - графа де Жанси де Бриссака с супругой. Один из подчиненных принца, католик до мозга костей, потомок славного рода преследователей протестантов, он без устали обличал местных дворян, знавшихся с гугенотами, желая им Гиены Огненной, и цветисто распространялся о Боге и праве. Анжелика возненавидела его с первого взгляда. Графу было около пятидесяти лет, он уже обзавелся брюшком и одышкой, был скуп, гневлив и ревновал свою юную супругу Марию, словно мавр, к любому, кто имел неосторожность остановить на ней свой взгляд. Граф был доволен сложившимся «богобоязненным обществом», возглавляемым настоятельницей Валь-де-Грас и стал ее верным послушником. И только молодая хозяйка замка, своим упрямым и независимым нравом и жаждой жизни внушала ему почти религиозный ужас. Прибыли в Плесси и братья Анжелики Дени и Альберт. Юный Жан-Мари сопровождал жену маршала Рошана на воды и не мог к ним присоединиться. Молодая женщина подозревала, что Альберт не оставил своего намерения стать настоятелем Ньельского аббатства и использовать положение сестры для этих целей. Что касается Дени, то в жизни молодого вояки было только три сильных страсти: карты, дуэли и хорошенькие женщины. Не найдя в замке сестры первых двух соблазнов (в карты играли мало и без азарта), он обратил свое внимание на юную Марию де Жанси и начал осаду. Впрочем, юная чаровница была весьма лояльна к эскападам бравого офицера и частенько оказывалась с ним наедине под благовидным предлогом. Увы, Анжелику мало занимали как молитвы «кающихся», так и забавы «грешников». Ее не тянуло примкнуть ни к первым, ни ко вторым. Прекрасную маркизу не отпускало ощущение того, что солнечная пора их жизни в Плесси безвозвратно прошла - ее заслонила черная туча монашеской сутаны.[/more] Глава четырнадцатая. Странное семейство [more]Однажды, после обеда, у старой маркизы, которая обосновалась в голубой гостиной, и куда Анжелика избегала заглядывать без веской причины, намечался вечер. Памятуя о религиозной экзальтированности тетки, молодая женщина решила одеться в строгое, закрытое платье темно-каштанового цвета. Спускаясь по лестнице, она столкнулась с мужем. Маркиз нарочито вежливо откланялся ей: - Позвольте поинтересоваться, куда Вы направляетесь, мать-настоятельница? - Филипп, Вы начали путать меня со своей матерью? – с деланным удивлением осведомилась Анжелика. – Вы пугаете меня. - Прошу прощения, мадам, я обознался. Этот цвет добавляет Вам лет двадцать. К сожалению, даже Ваши брильянтовые подвески не могут украсить столь безрадостную картину. - Со своей стороны отмечу, Филипп, что брильянты не способны скрасить даже Ваше дурное воспитание. - Что ж, в таком случае, мое дурное воспитание позволяет мне покинуть Вас прямо здесь и не провожать в гостиную. Оставшись одна, Анжелика на секунду задумалась и внезапно бросилась к себе в комнату. - Быстрее, Жавотта! Лазоревое бальное платье. И жемчужную нить в три оборота. Из зеркала на нее смотрела роскошная придворная дама, в ярко-лазоревом платье с глубоким декольте. Представив лицо мужа, когда он ее увидит, Анжелика довольно усмехнулась и прошествовала в гостиную с высокоподнятой головой. Ее появление произвело фурор. Молодой Дени, который так и не овладел в полной мере искусством великосветского этикета, чуть не поперхнулся, принц Конде забыл, что именно он рассказывал старой маркизе, а граф де Жанси уставился в вырез платья прекрасной хозяйки и не мог отвести взгляд. Анжелика победоносно улыбнулась и села рядом с мужем. Но что происходит? Почему лицо Филиппа выражает ничем не прикрытое торжество?! Ему льстит реакция других мужчин, восхищенных его женой? С чего бы? Анжелика осмотрелась по сторонам, и внезапная догадка осенила ее. Все собравшееся общество было в траурных одеждах. Темно-серый, черный, черничный - ни одного яркого пятна, кроме … Я выгляжу белой вороной! - в ужасе подумала маркиза. Анжелика встретилась глазами со свекровью - старая маркиза пошла красными пятнами и, гневно поджав губы, что-то быстро заговорила принцу. - Я вижу, Вы сменили платье, - вполголоса заметил маркиз. - Что происходит, Филипп? К чему эти траурные цвета? - А Вы не знаете? – притворно удивился он, - десять лет назад умер мой отец. Собственно по этому поводу мы и собрались. - Я…, - начала Анжелика. – Почему же Вы настаивали, чтобы я сняла строгое платье?! - Настаивал?! Отнюдь. Я всего лишь сказал, что оно Вас старит, мадам. - Но Вы же понимали, что любая женщина после таких «комплиментов» помчится к себе в комнату и наденет что-то более … яркое?! Наградой ее прозорливости стала злорадная улыбка мужа. - Черт бы Вас побрал, Филипп! – прошипела Анжелика. - Вы выставили меня перед гостями неучтивой дурой. - По-моему, мадам, в подобной помощи Вы не нуждаетесь. И если бы Вы проявляли чуть больше интереса к истории семьи, в которую так нагло и беззастенчиво влезли, Вы бы не попадали в столь глупое положение. И слегка поклонившись жене, маркиз поднялся и присоединился к принцу и матери, время от времени украдкой поглядывая на жену. Вечер стал для Анжелики пыткой. Поначалу она хотела незаметно пролить на юбку вино, чтобы иметь благовидный предлог переодеться. Но укорив себя за малодушие, маркиза села в кресле с гордо поднятой головой. Ничто не могло заставить ее потупиться, ни перешептывания дам, ни внимание графа де Жанси, ни молнии во взглядах старой маркизы. Проклятый Филипп! Ну, ничего, он еще заплатит мне за это унижение! Удалившись в свою комнату, Анжелика не могла заснуть и строила планы отмщения. Быть может, удастся высмеять Филиппа за дружеским ужином? Но что для этого сделать? Выставить его ревнивым супругом? Или вспомнить историю с опалой? А может лучше избавиться от его любимой гончей? Или бросить на мужа гостей и уехать к отцу? В конце концов, вряд ли Филиппу понравится, если жена заберет детей и тайно вернется в Париж! Не в силах усидеть на месте, маркиза решила наведаться в детскую. Проходя мимо голубой гостиной, она невольно остановилась, привлеченная негромкой беседой. Несмотря на поздний час, в комнате еще кто-то был. Гостиная тонула в вечернем сумраке и, скрытая тяжелой портьерой, молодая женщина не боялась быть обнаруженной. Невидимая Анжелике, заговорила старая маркиза: - Нет-нет, мой дорогой принц, не отпирайтесь. Я всё знаю! Что за нимфа поразила Ваше сердце, заставив забыть о бедняжке дю Вижан? Почему Вы не привезли ее с собой? Неужели Великий Конде покинут? Игривый тон мало подходил для матери-настоятельницы. Очевидно, в гостиной собрались только самые близкие друзья. Принц Конде миролюбиво проворчал: - Если бы не некоторые расфуфыренные молокососы, мадам, клянусь Зевсом, Конде рано или поздно одержал бы победу! Но, увы, моя обворожительная нимфа ускользнула и стала Вашей невесткой. В комнате повисло молчание. Из своего укрытия Анжелика видела лишь профиль мужа, сидящего в кресле, и трость принца, и она многое бы отдала, за возможность полюбоваться на лицо своей свекрови. Филипп сидел с выражением безграничной скуки, но его пальцы с ожесточением вцепились в ручки кресла. - Я прошу прощения, - старая маркиза наконец овладела собой, - Вы хотите сказать, что … - Да, черт возьми, моя дорогая Алиса, Ваш сын увел это сокровище прямо из под моего орлиного носа! – рассмеялся Конде. - Но я давно даровал ему прощение. Молодость! Однако я откланиваюсь. Позвольте Вашу ручку, мадам. Маркиз, доброй ночи! Принц вышел так стремительно, что Анжелика едва успела отступить в тень. - Что ж, мне тоже пора отдыхать… - Сядьте, Филипп! Победитель при Рокруа трусливо бежал, но Вы никуда не пойдете, пока не дадите мне объяснений! Итак, моя невестка – не просто голодранка из семьи провинциальных дворян, а ныне торговка с двумя детьми. Она еще и бывшая любовница Конде! Просто прелестно! - Принц уверяет, что не одержал победы. - А что монсеньор должен был Вам сказать?! Что он ни за что не ручается и не знает, кто отец Вашего ребенка? - Мадам, Вы переходите границы! - Тише-тише, я – Ваша мать. И мне не безразлично Ваше будущее. Почему Вы отвергли брак с дочерью Гийома де Ламуаньена?! Прекрасная партия! Прекрасная! Во всех отношениях! Особенно с точки зрения политики. Когда белка упала с ветвей, мы все вынуждены были покинуть его и предать забвению нашу дружбу, Ламуаньен единственный отказался его судить! Мне до сих пор не по себе, когда я вспоминаю те дни. Это достойный человек, Филипп! Честный и благородный. И Вы потеряли его расположение так опрометчиво. Ради кого? Ради куртизанки с сомнительным прошлым. Возможно, малышка Ламуаньен не столь соблазнительна, но знаете, друг мой, тем больше шансов у ее супруга не обзавестись рогами! - Мадам, я уже писал Вам, что не намерен обсуждать этот вопрос! Но старая маркиза, казалось, не заметила протестующего возгласа сына. - Гийом ответил мне, что Вы переменились мгновенно. Как она окрутила Вас, Филипп?! Я вижу только один способ. Но чтобы спать с женщиной, вовсе необязательно на ней жениться! Или это колдовство? Приворотное зелье Ла Вуазен? Я решительно не узнаю Вас и не понимаю, сын мой! - Достаточно ли будет Вам знать, что этим браком я спасал честь нашей семьи, мадам? - Так это шантаж?! Я так и знала. Она забеременела от Вас и заставила жениться?! Почему Вы не обратились ко мне? Я знаю, как выходит из столь щекотливого положения. В конце концов, это всегда вопрос денег и Ламуаньон во имя мира в семье помог бы их найти… - Ей не нужны были деньги. Только брак. - Стервятница! Интригантка! Значит ей мало любовника-принца, ей подавай мужа – маршала Франции! Какова! - старая маркиза задыхалась от негодования. - Оставьте Ваши стенания, мадам! Содеянного не изменишь. К тому же, жена подарила мне наследника. - С паршивой овцы…, - буркнула старая маркиза. - Если Вас это утешит, ей пришлось дорого заплатить за удовольствие стать моей женой и наш брак сложно назвать увеселительной прогулкой. - Полноте, сын мой! Ваша жена не покидает Двор, представила своих сыновей и ухитрилась получить две постоянные должности лично для себя! Право же, за это можно потерпеть некоторые неудобства. Но меня смущает ее умение вечно поставить Вас в неловкое положение. И она дерзит Вам! А жена должна подчиняться мужу. - Как будто Вы были послушной женой, мадам! - О, не сравнивайте. Ваш отец нуждался в руководстве и добром напутствие. Что бы с ним было без меня! Другое дело Вы – дикий, злой волчонок. Мне стоило многих сил приручить Вас. - Вы выдаете желаемое за действительное, матушка. Впрочем, как и все женщины. И он вышел из комнаты. Анжелика выдохнула и бесшумно скользнула к лестнице. Итак, чувства свекрови к ней сложно назвать родственными. Но это мало заботило Маркизу Ангелов. По-настоящему ее волновало другое. Почему Филипп промолчал о ларце с ядом? Боялся лишних свидетелей? Но тот же Конде знает, что опасности больше нет… За что сын так не любит мать, что не хочет успокаивать ее? Странное, странное семейство.[/more] Глава пятнадцатая. Смиренная монахиня [more]Обычно всё начиналось с мелочей. Косой взгляд, пустое замечание, вздох: «Ах, моя несчастная племянница! О, мой бедный сын!», незаметные гостям, явственно ощущались Анжеликой, и били точно в цель. Она сама не понимала, что ее останавливает, чтобы не выпроводить свекровь из замка, разругаться с ней или хотя бы урезонить. Так и сегодня, всё началось с пустяка. Сидя в гостиной за пасьянсом, старая маркиза обратилась к мадемуазель де Бриен: - Душенька, Вам, наверное, скучно с нами? Что делать свежей, как весна, девушке с дамами, убеленными сединами? – и она выразительно покосилась на седую прядь в волосах Анжелики. Мадемуазель де Бриен, польщенная словами настоятельницы, с довольным видом откланялась дамам и исчезла в саду. - Ах, молодость, - притворно вздохнула Алиса, - прекрасная пора, но длится мгновение. Но Вы, кажется, загрустили, моя дорогая? Не печальтесь, у Вашего возраста есть свои преимущества, и мужчины их ценят. А седую прядку почти не видно, хотя на Вашем месте, чтобы дольше скрывать свой возраст, я бы укладывала волосы иначе… - Кажется, мадам, теперь я понимаю, кто научил Филиппа любезности и светскому обращению с дамами. - Я рада, моя дорогая, что Вы смогли по достоинству оценить изящность манер моего сына, хотя, как я понимаю, судьба ранее не баловала Вас знакомыми из высшего света. - Признаюсь, мадам, я терялась в догадках об истоках воспитания маркиза, встречаясь с ним в салонах или принимая его у себя, но познакомившись с Вами ближе, я нашла ответы на свои вопросы. Я не оскорбляю Ваших чувств своей откровенностью? - О, нет, что Вы, моя милая! Я прошу Вас, без церемоний. Я тоже сделаю Вам признание. Безмерная любовь к Вам позволяет мне чудесным образом многого не замечать. Но всё же, как это ни печально, не видеть плохого воспитания Ваших сыновей, пасынков моего любимого сына, я не в силах. - Вы успели познакомиться с моими мальчиками, мадам?! Я поражена Вашей энергии! Когда Вы находите время? Вы же были безумно заняты службами и молебнами. - Да, была, и заметила, моя дорогая племянница, что для католички, Вы весьма холодны к вере. И это не лучший пример для Ваших детей. - Что-то раньше я не замечала особой религиозности в Вашем сыне. Старая маркиза поджала губы. - Филипп - солдат, на войне некогда думать о спасении души. Другое дело – маленькие ангелочки. Чудный невинный возраст, который так быстро проходит. Но Вам не до них. Вы заняты только собой. Я не нашла ни одного портрета детей, и Молин заверил меня, что их нет и в парижском особняке. Хм, я припоминаю, что один из Ваших братьев – художник? - Вы очень хорошо осведомлены, мадам. - Дворянин, подавшийся в ремесленники…. О, времена! – не унималась Алиса. – Да, Вашим родителям было нелегко помочь детям занять подобающее их происхождению положение в обществе. Каким по старшинству является Ваш брат? Вы простите мне, Ваших братьев и сестер так много, что я до сих пор не могу запомнить их всех. - О, не стоит извинений, я совершенно не в претензии, мадам, время неумолимо. Гонтран – третий сын и это было его личное решение. Кстати, глубоко сожалею, но вынуждена заметить, что Вашего дорогого внука зовут Шарль-Анри, а не Франсуа. Я уже просила Филиппа напомнить Вам об этом. Старая маркиза захлопнула веер. - Я еще не выжила из ума, и прекрасно знаю, как зовут моего внука, Вас и не путаю Ваших детей, мадам. То же самое я сказала моему сыну. И я бы хотела знать, откуда взялись эти нелепые домыслы? - Быть может у них одна родина с небылицами о том, что я работала служанкой в трактире? Я?! Служанкой? Право, Вы поражаете меня своей безграничной фантазией, тетушка! - О чем Вы?! Как Вы могли подумать, мадам, что я буду распространять такие нелепые слухи?! Но за Вашей спиной шепчутся гости, должна Вас предупредить. Я могла бы назвать имена… - Прошу Вас, не трудитесь! - Ах, я надеюсь, Вы не гневаетесь? Не стоит обращать внимания на пустые сплетни. И, раз инцидент исчерпан, расскажите, прошу Вас, как Вы, дворянка, стали шоколадницей? Мне безумно интересно. В молодости, я была увлекающейся натурой, хотя, конечно, мысль что-то стряпать, как кухарка, и продавать это, не приходила мне в голову. - Шоколад, мадам, варят профессиональные повара, хотя я и сама могу угостить Вас как-нибудь (замечу, что Филипп - верный поклонник моих маленьких кулинарных забав). Я тоже увлекающаяся натура, тетушка, только я развлекаюсь производством шоколада и заморскими экспедициями, а Вы больше интересовались Фрондой. У нас разные вкусы. Алиса побагровела и открыла рот, чтобы возразить невестке, но их словесную дуэль, грозящую перерасти в нечто большее, прервало появление принца. Анжелика, пользуясь случаем, сделала реверанс монсеньору Конде и тетке и покинула гостиную. На веранде маркиза столкнулась с сестрой. - Что с тобой? Можно подумать, ты сцепилась с кем-то врукопашную! Сядь и выпей воды, у тебя горят щеки. Необычный тон Ортанс смутил молодую женщину. С тех пор, как уехала Нинон, ей почти не с кем было поговорить по душам. И сама не зная почему, Анжелика сказала: - Это всё наша тетка. Норовит укусить меня. А я каждый раз борюсь с желанием расцарапать ее физиономию. Как будто мне мало обид Филиппа! Ах, Ортанс, эти Плесси превращают мою жизнь в сущий ад! Прокурорша закусила губу, собираясь отвесить ядовитое замечание, но передумав, серьезно сказала: - Да они всегда были такими! Разве ты не помнишь? Даже дядя, самый воспитанный из этого семейства. Зачем ты связалась с этой фамилией? Тебе нужен был громкий титул, Версаль и красавец Филипп? Ты получила то, что хотела – изволь платить. Анжелика, я не узнаю тебя, где твой бойцовский характер?! Я не собираюсь тебя жалеть! И не смей жалеть себя сама! Ты теперь маркиза дю Плесси. Это твой замок и, черт возьми, это твое право решать, кого ты будешь здесь терпеть, а кого нет! - Почему я до сих пор терплю здесь тебя, ты не знаешь? – полушутя, спросила маркиза. - Потому что с тех пор, как уехали Нинон, Лозен и Лавальер, а наша тетушка завела здесь свои иезуитские порядки, ты совсем закисла. Так бы и дала тебе по щекам! И увидев, как встрепенулась сестра, мадам де Фалло, с удовольствием хмыкнула и переменила тему: - Когда твой муженек возвращается на войну? - Через неделю, кажется. Он мне ничего не говорит. - Да уж, не секрет. Я не знаю, что у вас происходит, но ты бы была мила с ним хотя бы на людях, для гостей. Наша тетка уже пыталась выведать у меня, почему он не навещает твою спальню. - Ей-то какое дело?! – поразилась Анжелика. - Может быть, я сошла с ума, но она хочет разрушить ваш брак. - Ортанс, ты сошла с ума. - Не скажи, сестрица. А еще, узнав, что мой муж прокурор, она интересовалась, основаниями для расторжения брака. Берегись ее! А лучше замани поскорее Филиппа к себе в будуар. Хватит жеманничать. При твоих прелестях, это не такой уж подвиг. - Кажется, сейчас по твоим щекам пройдусь я, - со смехом пригрозила Анжелика. - Только попробуй! Давай, собирай своих сорванцов, поедем к отцу. Пусть наши милые родственники перегрызут друг другу глотки. Никогда не думала, что от Ортанс может быть польза, - улыбнулась про себя повеселевшая маркиза.[/more]
Psihey: Xena пишет: Могла сказануть, а потом опомниться, разозлиться А, можно и так. В ее стиле вполне. Спасибо еще раз за Зевса - так мне нравится намного больше!
Xena: Реплика Лозена как всегда великолепна! Psihey пишет: (если они появятся;)) Я думаю на фикбуке у вас будет много читателей. Много почитателей Анжефила и тех, кому интересна придворная тематика.
Psihey: Xena пишет: Реплика Лозена как всегда великолепна! главный поклонник Эрота
Psihey: Добавлю что-нибудь из старенького, но переписанного Глава седьмая. Всемирный потоп Анжелика была обеспокоена подготовкой к турниру. Кому доверить роль распорядителя? Стоит ли соблюдать всю процедуру? В каком порядке рассадить гостей? Чем награждать победителя? Какие будут танцы? И что подавать на стол? Посоветовавшись со старшим поваром, и взяв у него набросок праздничного меню, она в задумчивости поднималась к себе. В конце концов, пусть Филипп тоже примет участие в ее хлопотах! И молодая женщина решительно направилась на поиски мужа. Лакей сообщил ей, что маркиз дю Плесси в своих апартаментах. Ее приветствовал Ла-Виолетт. На вопрос, где его хозяин, слуга, молча, открыл дверь в глубине спальни и посторонился. «Я и не знала, что здесь есть еще и кабинет», - подумала Анжелика, входя. Да это и не был кабинет, она оказалась в ванной комнате. Маркиз лежал в ванне, блаженно запрокинув голову. Дверь за спиной Анжелики закрылась с тихим стуком. - Добрый вечер, Филипп… Он открыл глаза, обернулся, и, увидев жену, удивленно вскинул бровь: - Вы?! Как мило, что Вы решили навестить меня, сударыня. Что Вас привело? Словно мы встретились в салоне, - смущенная Анжелика, чувствовала, как в ней поднимается злость, и вслух поинтересовалась: - Вы полагаете уместным, что я разговариваю с Вами стоя? - Присядьте, - невозмутимо посоветовал маркиз. - А Вы не хотите для начала одеться, месье? Перед Вами дама! Филипп резко сел. - Какого черта, мадам! Я принимаю ванну. Вы врываетесь ко мне и требуете галантного обхождения? Что Вам нужно? Снова ищете моих любовниц? Их здесь нет. - Я не знала, что за этой дверью! Я … я … Теперь, неважно. Чего действительно она хотела от мужа? Ах, ну конечно, обсудить меню праздничного ужина. Как глупо! Молодая женщина продолжала мять в руке листок, данный ей поваром. Проклятый Ла-Виолетт! И поскольку, говорить правду было неуместно, Анжелика решила сгладить неловкость и слабо улыбнулась: - Вы хотите, чтобы я ушла? - Нет! Зачем же? И добавил более миролюбивым тоном, - что там у Вас в руках? - Меню, - кусая губы от досады, ответила Анжелика. – я раздумываю над меню праздничного ужина после турнира. - Вы – хозяйка. Вам решать. - Но я хотела посоветоваться. Филипп вздохнул, поняв, что отделаться ему не удастся и милостиво разрешил. – Читайте. - Пять антре, - начала Анжелика, изредка бросая взгляды на мужа. - Консоме из косули. Далее поросенок на вертеле, куропатки. На десерт – бланманже, шербет и пирожные, какие подают в моей «Испанской карлице» под названием «Маленькая прихоть». - Маленькая прихоть, - задумчиво повторил маркиз, – какое интригующее название, - и поднял глаза на жену. - Это маленькие корзиночки со свежей земляникой и заварным кремом, Филипп. - Всего-то…, - обронил он скучающим тоном. - Мы – в деревне, мой дорогой. Обходимся, чем есть. Но, поверьте, это очень вкусно. - Я бы попробовал одну. Прямо сейчас. Можно без крема. Анжелика вспыхнула. - Если Вы думаете, что я брошусь Вас ублажать, прямо сейчас, то Вы очень ошибаетесь, Филипп. У меня полно дел, меня ждут на кухне. Грубиян! Он что же думает, что я прыгну к нему в постель по первому свисту? - Мать семейства в чепце! Ладно, уж. Подайте хотя бы полотенце. Вода остыла. Почему он отступился? Она недоумевала. Чего-чего, а покорности в ответ на ее отказ, Анжелика не ожидала. Может быть, это снова ловушка? Как недавно в гостиной, когда читали сказку о Красной шапочке? И волк лишь затаился? Молодая женщина часто против воли вспоминала их ожесточенную любовную схватку в сарае в последнюю военную кампанию, и эти воспоминания странно волновали ее. Да, пожалуй, она была бы не прочь повторить ее. Но неужели у них всё не могло быть по-другому? Что, если предложить ему более увлекательную игру? Она решила поддразнить мужа. И, взяв с табурета полотенце, медленно подошла к нему. - Вы так банальны, Филипп! Где Ваша галантность? – промурлыкала она с деланным удивлением. - Ее хватает только на то, чтобы задрать даме юбку. Проявите же фантазию, - продолжала Анжелика томным голосом, присаживаясь на краешек ванны и наклоняясь к нему. – Отсрочьте удовольствие. Выиграйте турнир для меня, и я очень скоро щедро вознагражу Вас. - Вы даже не представляете себе, как скоро! – в тон ей ответил маркиз, и с этими словами, он неожиданно схватил жену за талию и резко притянул к себе. Оказавшись в воде, Анжелика ахнула, но в ту же секунду принялась отчаянно вырываться: - Что Вы делаете?! С ума сошли?! Пустите меня, негодяй! – тщетно пыталась она выбраться. Филипп только хохотал в ответ. В последний момент она поняла, к чему может привести борьба в столь маленьком пространстве, но было уже поздно. Ванна с грохотом опрокинулась на пол, увлекая их за собой. Оказавшись в луже на полу, мокрые с ног до головы, супруги посмотрели друг на друга и против воли рассмеялись. Еще улыбаясь, Филипп помог жене подняться. - Переоденьтесь здесь. Ла-Виолетт позовет Вашу девушку, - и, как бы оправдывая свою любезность, маркиз добавил, - Если Вы появитесь на лестнице в таком виде, чего доброго, наш шутник Пегилен завопит на весь замок, что начался Всемирный потоп. - И почему же Всемирный потоп решил начать с меня? –Поинтересовалась Анжелика, отбрасывая с лица мокрую прядь. - Неужели вы не помните Святого Писания, мадам? – тоном проповедника спросил Филипп, набрасывая шелковый халат, - Потоп поглотит, прежде всего, самых закоренелых грешников! Вместо ответа бывшая Маркиза Ангелов швырнула в мужа домашнюю туфлю. Увернувшись, он исчез за дверью.
Xena: Psihey пишет: Добавлю что-нибудь из старенького, но переписанного Из любимого! Спасибо А что он делал бы если бы она согласилась, оскорбил, перевел все в шутку, повел бы себя так, чтобы она ушла или взял предложенное? Обалдел бы точно, потому что ожидал именно такую реакцию(как в коровнике). Psihey пишет: Оказавшись в луже на полу, мокрые с ног до головы, супруги посмотрели друг на друга и против воли рассмеялись. А вот тут может какой-то? нежный жест, или они как бы случайно оказались в объятиях и Фил вдруг почувствовал, но еще не осознал, что многое изменилось между ними. А потом за шахматами он уже говорит, что рыцарь не в безопасности? А она говорит, что ей король нужен и тем самым снова обрывает эту нить.
Psihey: Xena пишет: А вот тут может какой-то? нежный жест, или они как бы случайно оказались в объятиях и Фил вдруг почувствовал, но еще не осознал, что многое изменилось между ними Я подумаю над этим! Все равно еще начало главы доделать надо. Xena пишет: А что он делал бы если бы она согласилась, оскорбил, перевел все в шутку, повел бы себя так, чтобы она ушла или взял предложенное? Я думаю, что он должен был ожидать реакцию как в коровнике - Даже не рассчитывайте, мой дорогой. И дальше, не знаю, может по логике - продолжилось бы как и в коровнике на войне
Psihey: И на ночь глядя еще кое-что из старенького-переписанного. На этот раз про поцелуи Глава восьмая. Под ракитовым кустом На следующий день Анжелика решила навестить логово колдуньи Мелюзины. Чего она хотела от старой колдуньи? Гадания на будущее? Утешения? Может быть – чудодейственного средства, способного вернуть любовь в ее жизнь и сделать ее счастливой? Она не знала сама. Дамы в сопровождении кавалеров катались на лодках, участники турнира упражнялись с копьями, а Филипп уехал, разведывать местность для предстоящей охоты. Никто не мешал уединиться. Знакомая с детства пещера. Сухие травы, подвешенные к потолку. На полу плошки, медный котел, какие-то тряпки. И тишина. - Мелюзина, - негромко позвала Анжелика. Ответа не было. Но в пещере явно кто-то жил. Новая колдунья? Маркиза спустилась через лаз и выбралась на тропинку – ей было не по себе. Выйдя к заводи, недалеко от которой она привязала лошадь, молодая женщина увидела мужа. Маркиз лежал под кустом ракиты на склоне, приподнявшись на локте, и смотрел на воду. - Филипп! Что Вы здесь делаете?! – воскликнула Анжелика. - Поджидаю Вас, - невозмутимо ответил маркиз, обернувшись к ней. – Ваша лошадь встретилась мне по дороге сюда, она отвязала поводья. В стороне, под деревом, Церера мирно паслась рядом с кобылой Филиппа. Маркиза присела рядом с мужем. Пахло прелой травой, мхом и лесными цветами. На склоне росла спелая земляника. Анжелика перевернулась на живот и начала неспешно срывать соцветия сладких ягод. Как в детстве. Земляника, Монтелу, Николя… - Давно ли Вы промышляете колдовством, мадам? – отвлек ее от воспоминаний Филипп. - Откуда Вы знаете, кто живет в пещере? – удивилась Анжелика. - Наверное, Вы забыли, но это всё еще мой лес. Зачем Вы приходили? - Принесла бабушке пирожков, - вспомнила она строчку из сказки Нинон. - А Ля Вуазин Вы тоже носите пирожки? – поинтересовался маркиз. - Какой вздор! Я не пользуюсь ее услугами! – возмутилась Анжелика. - Неужели? И никогда не ходили к ней? Кто ему рассказал? Франсуаза? Нет, мадам Скаррон умеет хранить секреты. Блистательная Атенаис? А не забыла ли она упомянуть, что мы были с ней вместе? Кто еще? Сама колдунья? - Один раз ходила с подругами погадать для развлечения. Пустяки! К ней все ходят. И поскольку ответом ей был подозрительный взгляд, она выпалила: - На самом деле я покупаю у нее колдовское любовное зелье и подмешиваю его Вам в вино! Так Вам больше нравится? Филипп слегка улыбнулся и спросил: - И что же она Вам нагадала? О короле, пожалуй, лучше умолчать. Или все-таки? И не решив, она ответила: - Ничего особенного. Второй брак. И шестерых детей. - Шестерых?! - Не волнуйтесь, Филипп. Троих я уже родила, и при Вашем отношении ко мне, Дай Бог, чтобы их стало хотя бы четверо. Маркиз усмехнулся, но ничего не ответил, продолжая покусывать сухую травинку. Спелые сочные ягодки таяли на языке у Анжелики, возвращая ее в такое далекое детство. Детство, в котором Маркиза Ангелов беззаботно бегала по лесам, лакомилась земляникой, и бывало, дарила своим деревенским «маркизам» мимолетные поцелуи. Воспоминания привели ее в игривое настроение. Как же его расшевелить? - Сладкая как поцелуи, - поддразнила она мужа, губами отщипывая ягоды. И, украдкой поглядев на него, добавила, – иногда я спрашиваю себя, Филипп, умеете ли Вы целоваться? Маркиз подозрительно покосился на нее. - Иногда я спрашиваю себя, мадам, есть ли в головах у женщин что-то кроме глупостей? Целоваться? Ха! Как Вы сами-то думаете? - Откуда мне знать? – продолжала она с наигранным изумлением, - Вы ни разу меня не целовали. Как женщину, я имею в виду. - Не играйте со мною, мадам, - предупредил он, и, подумав, добавил, - А Вам не приходило в голову, что Вы попросту этого не заслуживали? - Вы любезны как всегда. Позвольте узнать, господин маршал, как же заслужить Ваши поцелуи? Филипп сел и с интересом посмотрел на жену. - Поцелуи, - повторил он, усмехнувшись, - да..., с Вами не соскучишься. Но, признаюсь, Ваше желание «заслужить» начинает мне нравиться. Кончик хлыста маркиза зацепился за подол ее юбки, потащив его вверх. Ну уж нет, - решила Анжелика, - так легко я не сдамся. - Мне кажется, Вы перепутали роли, мой дорогой. Разве турнир уже выигран? – неожиданно надменно поинтересовалась она. - А разве я согласился его выигрывать? - Но и не отказались, - парировала Анжелика. Сердце забилось чаще. К чему приведет эта игра? Филипп фыркнул и снова вытянулся на траве, заложив руки за голову: - Я не занимаюсь глупостями, как Вы не можете понять... Анжелика закусила губу от досады – да что же это такое! Есть что-то способное вывести его из этого замороженного состояния? Несомненно, Филипп просто дразнил ее. Или? Может быть он кем-то увлечен? Ортанс и мадам де Севинье отпадали по определению, мадам де Субиз (прощенная ею и оставленная в Плесси), кажется, увлечена Лозеном, да и вкус к посещению чужих спален у нее явно отбит. Мадам де Лафайет? Нет, эта рассудительная особа Филиппу не нужна. Мадемуазель де Бриен, напротив, полная дура. На Нинон можно положиться. Анжелика перебирала в уме приглашенных в Плесси дам. Нет, решительно никто из них не подходил. Оставались камеристки, служанки. Моя миленькая Жавотта? Еще чего не хватало, ревновать к прислуге! И, мучаясь молчанием мужа, она лукаво заметила, покачав головой: - Помнится, маркиз, когда «Всемирный потоп» пытался меня поглотить, Вы едва не опередили его… А сегодня Вы – сама нерешительность. – И она скорчила милую гримасу. - Красная шапочка, - вполголоса отозвался он. - И где же Ваши острые зубы? – в тон ему спросила Анжелика. В следующий миг он бросился на нее, опрокинув на спину. - Сейчас увидите, – пообещал Филипп, сжимая ее в объятиях. Юбки взлетели, тело маркиза придавило ее к земле, их горячее дыхание смешивалось, запах сухой травы и лесных цветов кружил голову. Она задыхалась, выскальзывая, словно угорь, из его сильных рук, но ее душа замирала в предвкушении и каком-то наивном восторге. Наконец-то она добилась своего! Неужели ей удалось разбить его ледяные доспехи? Ей хотелось смеяться - весело и беспечно. Наконец, маркизу удалось схватить ее за запястья. Они оказались лицом к лицу, очень близко. Анжелика тяжело дышала, приоткрыв губы, но в глазах ее затаились искорки смеха. Неожиданно, Филипп властно сжал пальцами ее подбородок и с силой прильнул к губам, не давая вздохнуть. Боже мой, что он делает? - промелькнуло у нее в голове. - Он вздумал меня целовать?! Филипп?! Ее сердце ликовало. - Но я сейчас задохнусь! Чтобы высвободиться, она легко, несколько раз шлепнула мужа по щеке, и когда он оторвался от нее, сам тяжело дыша, рассмеялась, запрокинув голову: - Да, погодите же!... - со смехом шептала она, Я задохнусь…, честное слово, Филипп! … Сумасшедший! Что Вы делаете?! - Анжелика! Ты здесь? – каркающий голос Ортанс разрезал тишину леса. - Отзовись! Скорее господа, она, наверное, упала с лошади! - Проклятье! – выдохнул маркиз и выпустил жену. В кои-то времена Анжелика была солидарна с ним. Она быстро поправила юбки, посмотрелась в зеркальце, висящее у пояса, и приложила тыльную сторону руки поочередно к щекам. Поднимаясь, маркиза шепотом напомнила мужу: - Турнир, Филипп! И получила шлепок пониже спины. - Ай, - Анжелика подскочила на месте и гневно обернулась. Филипп прижал палец к губам, подхватил шляпу и бесшумно исчез. Мадам дю Плесси-Бельер вышла из своего укрытия. К берегу причалили две лодки. Ей махала Ортанс. - Слава Богу, Анжелика! Мы так беспокоились! Что случилось? Мы плыли мимо и увидели твою лошадь на берегу. Ее поймал господин де Лозен. - Всё хорошо. Я просто гуляла. - Садитесь к нам в лодку, мадам, - позвала мадам де Лафайет. – Мы оставили своих лошадей у мельницы. - Благодарю Вас, но я доберусь верхом. Встретимся в замке. Пегилен де Лозен подвел к ней Цереру. Подсаживая маркизу в седло, он весело подмигнул ей. Что он мог видеть?! Молодая женщина поискала глазами мужа. Филипп затаился где-то в лесной чаще и не показывался. Мои «охотники» спугнули его, - с сожалением подумала Анжелика.
Xena: Psihey пишет: И на ночь глядя еще кое-что из старенького-переписанного. На этот раз про поцелуи Я прибываю в эйфории! Класс! Psihey пишет: Она принялась вырываться, легко ударив его по щеке несколько раз, и когда он отступился, она рассмеялась, запрокинув голову: Ну как она такое выдержала, да еще сил вырываться хватило В коровнике она же поняла, что любит его. Все таки ершистая она здесь( а так хочется, чтобы она бросила выделываться!), а вот после турнира и особенно истории с мамашей, тут да, она вспомнила с кем дело имеет. "Не подходите слишком близко, Я тигренок, а не киска." Супер! По эмоциям лучше чем у Голон. Филипп это Филипп. Спасибо! Болею за героев так же как в романе.
Psihey: Xena пишет: Все таки ершистая она здесь( а так хочется, чтобы она бросила выделываться!) ну вырывается она потому что элементарно ей вздохнуть надо) но он же поймет, скорее всего.
Psihey: Xena пишет: Я прибываю в эйфории! Я рада)) Подумалось, что за стерва у меня А. - только он разрешил себе ее поцеловать, через себя переступил, можно сказать, а она смеется ему в лицо
Psihey: Psihey пишет: а она смеется ему в лицо И ведь смеется совершенно не со зла (мне хочется, чтобы это было понятно) - а от того, что: а) добилась своего - расшевелила холодного кузена, б)это как игра для нее и в)обалдела от того, что он надумал целоваться
Xena: Psihey пишет: Подумалось, что за стерва у меня А. - только он разрешил себе ее поцеловать, через себя переступил, можно сказать, а она смеется ему в лицо Ну кстати да, ей бы нежности в эту сцену добавить! Может она его нежно по имени позовет. Вот тут ей мягкости не хватает. Но сцена все равно супер!
Xena: Psihey пишет: И ведь смеется совершенно не со зла (мне хочется, чтобы это было понятно) Это как раз чувствуется)) Но все равно чуть-чуть Баронессы Унылого Платья хочется. Мне кстати при первом прочтении она своей жесткостью Скарлетт(в Чарльстоне(или где они там были) во время медового месяца или даже раньше, когда Ретт ей предложение делал) напомнила. В смысле не сцены, а фанфика, а сейчас это уходит. Разговор с поцелуями очень понравился.
Psihey: Xena пишет: она своей жесткостью Скарлетт напомнила. так ведь Анжелика дама не нежная) и на язык остра, и на отчаянные поступки способна
Psihey: Xena пишет: В смысле не сцены, а фанфика, а сейчас это уходит. А... я поняла. Вообще первые главы какие-то обрывочные были, хочу их сделать более содержательными и логичными в плане мотивации героев
полная версия страницы