Форум » Творчество читателей » Фантазия на тему возвращения Жоффрея и Анжелики во Франции » Ответить
Фантазия на тему возвращения Жоффрея и Анжелики во Франции
EvedeGeneve: После всех испытаний долгого пути, ступая на землю Франции в порту Нанта, Анжелика не могла думать ни о чём другом, кроме как о том, теперь наконец приближающемся миге, когда сможет броситься в объятия мужа и, укрывшись в них, снять с себя груз тягот, пережитых вдали от него. Она не ждала, что Жоффрей встретит её на берегу. Он послал доверенного, одного из коммерсантов Нанта, которому поручил доставить её в Париж. Дорога прошла, словно во сне, в мечтах о его руках, властных и волшебных, о его губах, которые лишь одни умели приоткрыть перед ней самые сокровенные тайны чувственности, о его глазах, глядящих на неё с любовью и лукавством... Но в Париже, когда она, дрожа от нетерпения, входила в Отель дю Ботрей, в любой момент ожидая увидеть его статную высокую фигуру и не находя его глазами, нехорошее предчувствие вдруг больно кольнуло её в сердце, и волна страха сразу же затопила всё её существо. Управляющий, почтительно поприветствовавший её, ничего не знал о местонахождении графа. В начале весны, когда дела, требующие его присутствия при Дворе, были улажены, граф де Пейрак отбыл в Тулузу. «Сентиментальное путешествие к местам розовой юности», сказал он себе с кривой усмешкой, осматривая розовые стены Дворца Веселой Науки, за годы его скитаний принявшего весьма невеселый вид. Граф не испытывал горечи при виде запустения, царившего в его некогда роскошных владениях. Да, король забрал богатство и имя, украл пятнадцать лет жизни с любимой, да, были пытки, немощь, бессилие, но были и приключения и свобода, и в конце концов он сумел выйти победителем из всех испытаний, выпавших на его долю. Даже женщина, которую отняли у него, через пятнадцать лет разлуки пронесла тоску по его ласкам, и никакой блеск Версаля, никакие соблазны не смогли затмить в её памяти воспоминания о нём. При мысли об Анжелике, он опять, как много раз за последнее время, гневно стиснул зубы. При дворе о ней ходили самые разные слухи. Он считал себя достаточно искушенным в дворцовых сплетнях и интригах, а особенно же раз и навсегда исцеленным от ревности годами, прожитыми вместе с ней в суровых условиях Нового Света, где она показала себя достойной спутницей и верной подругой, но яд сомнения уже снова разъедал его душу. «И ведь даже тогда был Патюрель», сказал он себе, «А потом в Квебеке под самым моим носом был тот осёл де Бардань. Я не должен был ничего прощать ей». Он стиснул зубы, вспоминая, каким ехидным тоном, как о чем-то всем известном, Виль д'Эврэ говорил о её неверности с посланником короля в Квебеке, «Графиня пожалела этого беднягу», сказал он, подмигивая Пейраку как заговорщику, явно полагая, что тому обо всем известно. При одном воспоминании об этом графа вновь охватила такая ярость, что слуга, показывающий ему замок, увидев выражение его лица, в страхе отшатнулся от него. При дворе говорили о её связи – в числе многих других – с лейтенантом полиции, и Пейрак вспомнил, каких усилий ему стоило совладать с собой при встрече с этим Дегре. Другие его соперники были глупы и наивны, даже Патюрель, несмотря на все его внутреннее благородство, а полицейский был тот ещё плут, и насмешливые умные глаза, которыми он смотрел на графа, хотя держался он с преувеличенной обходительностью, вдруг заставили огонь ревности вспыхнуть в крови Пейрака. Легко было быть человеком широких взглядов, снисходительно предоставляющим супруге некоторую свободу, в Квебеке, где каждый её взгляд постоянно убеждал его в нерушимости её любви к нему и где – как ему тогда казалось – память об уроке, преподанном им, была ещё слишком свежа в её памяти, чтобы она осмелилась зайти слишком далеко. Но она осмелилась, и кто знает, была ли измена, о которой он узнал, единственным нарушением супружеской верности. Тогда в Квебеке ему даже хотелось видеть её свободной и фривольной, хотелось, чтобы она кружила голову мужчинам, он готов был закрыть глаза на некоторые вольности… Но сейчас демон ревности нестерпимо терзал его душу. Образ любимой жены, матери его детей, преданной подруги, чаровницы его ночей ускользал от него, рассыпаясь на части, словно треснувшая маска, под которой проступало другое, чужое лицо, двуличной и распутной изменницы. Однажды он уже пережил это. Ему вспомнились слова Виль д’Эврэ о том, что лишь он один способен заставить её страдать. Тогда он испытал пьянящее чувство власти над ней, власти такой большой, что её обладатель может позволить себе не слишком туго натягивать поводья. Но сейчас он уже не был так уверен. Что вообще это значит? Он может заставить её страдать, она тоже может заставить его страдать, одному Дьяволу известно, что до сих пор ей это неплохо удавалось…Он, не умевший ни о чем сожалеть, никогда не оглядывающийся назад, вдруг испытал чувство острого сожаления, что позволил заманить себя в змеиное логово Двора. И прежде всего из-за Анжелики. Вырвавшись из глуши Нового Света, с естественным для красивой женщины удовольствием, она окунется в светскую жизнь, и этот водоворот затянет её. А король? То, чего он не сумел добиться принуждением, он получит, расточая милости. А этого, Пейрак был в этом уверен, он не сможет простить ей никогда. Стараясь успокоиться, Анжелика приводила себя в порядок после дальней дороги. Но, изнемогая от волнения, она не могла избавиться от кошмарных видений: Жоффрей схвачен, брошен в тюрьму вместе с сыновьями, король заманил их в ловушку. Не в силах больше ждать, она решилась поехать в Версаль, чтобы представ перед королем, лично справиться об участи Жоффрея. Но, спускаясь, по ступеням, в большую залу, она вдруг увидела его у входа. - Вы живы, прошептала она, подходя к нему Ему хотелось ударить её, но он склонился к её руке для поцелуя. - Дорогой мой, сказала она, совсем оправившись от страха и бросаясь в его объятья, - Я вижу, Вы уже привыкли к дворцовому этикету? Запах, исходящий от её волос и кожи сразу же опьянил его, и не в силах противиться наваждению, он обнял её. - Слава богу, вы живы, повторяла она, прижавшись к его груди, Я едва не умерла от страха, не застав Вас. Я уже была готова направиться в Версаль на Ваши поиски Жоффрей отстранился от неё и, приподнявшись на локте, посмотрел на неё. - Вам так не терпится попасть в Версаль? - Нет, удивленно ответила она, По правде говоря, я бы предпочла никуда не выходить из нашей спальни. Версаль страшит меня. - Отчего же? Вы боитесь встретить там слишком много призраков прошлого? Она бросила на него быстрый взгляд, чувствуя, как волна возмущения поднимается в ней. Мужчины! Как они глупы и самолюбивы, даже лучший из них! Нужно было пережить страшную зиму в Вапассу, сберечь от голодной смерти его детей, пересечь океан, чтобы здесь на другом конце света он устроил ей сцену ревности. Он вдруг протянул к ней руку и взял её за подбородок. - Я спрашиваю себя, не был ли я чересчур самонадеян, когда решился привезти Вас. Я хочу, чтобы Вы знали, что я по-прежнему не намерен делить Вас с другими. - Жоффрей, сказала она, чувствуя как обожание, которое она всегда испытывала к нему, уже вновь наполняет всё её сердце, и как всегда уступая его воле, - Любовь моя, ревнуйте меня, стерегите, а лучше вернёмся домой в Вапассу, ведь я хочу принадлежать только Вам. Я всегда хотела только этого. Он пристально посмотрел на Анжелику. И то, что он прочёл в её глазах, растопило в его сердце последние льдинки.
Ответов - 1
Shorena: Вы молодец! Мне понравилось. Если бы Голон писала так логично и последовательно,нам бы не пришлось ломать голову над странными поступками героев в "Квебеке"... Да, Бардань "осел" а та,которая его "пожалела" - мать Тереза эдакая Может напишите дальше, например как раскаивается Анжелика! ах была бы рада,почитать такое! Утешилась бы наконец
полная версия страницы